Тима тоже уснуть не может. Свернулся клубочком и хлюпает носом. Значит, всё-таки мёрзнет без покрывала. Выбора немного: запихиваю его внутрь единственного спальника (вот, сразу расправился и засопел), а сам напяливаю на себя всё, что было: две футболки, две куртки замшевые отечественные, две кинокамеры импортные… даже хэбэшную шапочку на голову. И накрываюсь двумя спортивными полотенцами. Ну а что, под знаменем своей воинской части как-то же переночевал. Вместо подушки изначально предполагалась теплая одежда: флис и спортивные штаны. Но теперь это всё на мне. Поэтому в качестве подушки выступил кроссовок. Хорошо выступил.
Уже под самое рассветное утро на смену нервическим конвульсиям, мольбам к ноющей спине и пронявшему до костей холоду в голову (в хэбэшной шапочке) приходит гениальная мысль: засунуть хотя бы ноги под Тимкин спальник. С этим наконец и засыпаю.
День второй
То, что вчера в ледяном свете фонарика казалось заросшим бурьяном и болотными кочками, малопригодными для установки палатки, в итоге оказалось едва ли не самым живописным местом в лагере: едва откинув полог, в просвете деревьев глазам открылся умопомрачительный вид на скалу на противоположном берегу. И я вновь, как сомнамбула забормотал «как-же-кра-си-во-ка-ка-я-же-кра-со-та…»
Вода горячая даже ранним утром. Купанием эти процедуры вряд ли назовёшь: воды в протоке едва по пояс, а возле нашего берега и вовсе по колено. Но если лечь, уперевшись ногами в валун, тебя хотя бы не сносит течением от лагеря. Но не я один смекнул про валун, иногда приходилось ждать своего черёда.
В промокшем кармане с лекарствами был и рулон туалетной бумаги. Вот он – серый мокрый монолитный кирпич. Но мы же старые засранцы. Уж чего-чего, а сухой туалетной бумаги у нас по всем карманам и сумкам в множестве распихано.
Два дня чем-то надо занимать себя и детей. Можно, конечно, и пить, что многие с успехом и делают, пребывая в перманентном триггерном состоянии между стоянием у столика с вечно поднятой походной стопкой и сладкими хмельными грёзами на пенке тут же под деревом. Но это не наш метод: я же положительный персонаж, и пример для сына! Я же спортсмен, велосипёр, роликун, плавунишка, а до некоторого времени ещё и бегунец. Разве что пару стопок за обедом под щучью голову замахнуть, не больше. Чисто в гастрономических целях. Ну, может, ещё пару глотков Вранаца. Но это под настроение. И это неточно.
А устроители давно за нас всё придумали: сегодня желающие на нескольких катах переправляются на ту сторону, поднимаются к ближайшей пещере и лезут на смотровую площадку, откуда, по слухам, открывается вид даже лучше, чем из нашей с Тимкой палатки. Вот и проверим. Мы же желающие! Нам же только давай на гору залезть. Мы же сюда за 450 км (плюс уже 17 км по реке) не побухать приплыли. Мы же положительный пример и всё такое…
«Парня в горы тяни, рискни…»
Идти недалеко, километра два через уже известный нам родниковый ключ Грифон. А дальше, обогнув по расщелине скалу, из-под которой он вытекает, вверх козьими тропами по никарагуанским джунглям. Где-то на полдороги выход скальной породы с несколькими воронкообразными щербинами и червоточинами – та самая пещера. (Если честно, вид её больше напоминает жом ануса с явными признаками геморроидальных протрузий… но это совсем другая история.) На верхнюю, расположенную на высоте третьего этажа «галерею» ведёт «доисторическая» деревянная лестница-стремянка, больше вызывающая не уважение к её древним ваятелям, а опасение за свою безопасность. Всё-таки падать с третьего этажа прежде не очень хорошо выходило.
Пещерка небольшая: чтобы не застрять в её узких проходах, посещение по 3-4 человека, не больше. Главный экспонат пещеры, причудливый сталактит в виде гнезда Чужого, расположен по целеуказанию «сперва пролезть немного вверх, затем на развилке налево, потому что направо, кроме летучих мышей и очень узкого лаза больше ничего интересного… да смотрите, головой не ударьтесь, потолок очень низкий…»
Потолок и впрямь низкий: как ни пригибался, а черепом въехал до летучих мышей из глаз. Понял для себя главное – я не спелеолог! Лезть по узкому ходу в кромешной тьме в тусклом свете фонарика, практически на четвереньках, когда со всех сторон тебя сжимает холодная, влажная, липкая глинистая стена – удовольствие для совершенно отдельных эпичных людищ. Я не такой. Мне вместо душных мрачных тюремных казематов простор подавай, объём, воздух! Полёта хочется, неба… пошли быстрей на вершину, на смотровую…