Даже не хочу знать, что за методы.
Да и врет он, что не любит бить женщин.
Опускает руку ниже, к ягодицам. Автоматически напрягаю их.
— Тебе еще долго предстоит извиняться за свой поступок, — говорит, сжимая правую ягодицу.
У него какой-то фетиш на них, постоянно мнет. И очень болезненно.
— А пока отдыхай, девочка. Ты мне нужна в более активном состоянии.
Встает, не забыв перед этим шлепнуть по раненым ягодицам и укрывает обратно одеялом.
— Я зайду к тебе вечером.
Выходит из комнаты.
Я снова остаюсь одна.
Пока он очень непонятный для меня человек. Мне действительно в какой-то момент стало приятно от его прикосновений, но такое ощущение, что он делает это специально, чтобы потом сделать больно, когда я полностью расслаблюсь.
Говорит, что не любит бить женщин. Да как же! Он очень возбудился пока хлестал меня по спине, это прекрасно чувствовалось.
И он несколько раз дал мне пощечину.
Не доверяю я ему.
Да и не должна, по сути.
Блин, я по-прежнему хочу в туалет. Можно было бы, конечно, попросить его меня проводить, но нафиг надо! Я лучше сама через боль дойду. После мази спине вроде стало полегче. Ладно хоть не сломал ничего, а то, я думаю, той штуковиной вполне реально было это сделать.
Так, попробую сначала опустить ноги с кровати. Аккуратно подползаю левее, к краю кровати, стаскиваю одеяло, опускаю левую ногу на пол, затем правую. И осталось самое тяжелое — поднять корпус.
Аккуратно, помогая себе руками, выпрямляю спину и полностью встаю на ноги, но сразу же хватаюсь двумя руками за спинку кровати. Почему-то лежать с прямой спиной было нормально, а стоять уже тяжеловато. Да и ноги подрагивают.
Спустя несколько минут пытаюсь снова полностью опереться на ноги. Выбора все равно нет, в туалет то хочется.
Выпрямляю спину, держа руки рядом с кроватью, чтобы, если что, снова опереться, но вроде терпимо.
Так, теперь нужно дойти до туалета. Делаю несколько шагов в направлении стены, обходя тумбочку.
А ходить даже вполне нормально, ноги дрожат, но идти могу.
Иду в нужную сторону, на всякий случай держась поближе к стене.
Дохожу до места назначения, наконец-то делаю нужные дела и иду к раковине, чтобы помыть руки и умыться.
Блин, страшно смотреть на себя в зеркало. Но всё равно смотрю.
По сути ничего не изменилось: те же синяки под глазами, то же бледное, опухшее лицо, тот же затравленный взгляд, ну и плюс ко всему след от вчерашней пощечины. На спину смотреть точно не стану, пока не готова.
Продолжаю мыть руки и смотрю на свои запястья, на которых остались отчетливые следы от жесткой веревки. Думаю, они тоже останутся мне на память.
Возвращаюсь обратно в комнату, наношу мазь на запястья, и тем же способом ложусь обратно на живот. С трудом укрываюсь одеялом.
Смотрю на свой завтрак, вроде вкусно, но аппетита вообще нет.
Через несколько дней спина должна более – менее зажить и что дальше? Меня снова начнут насиловать. И, как он там сказал? Я буду еще долго извиняться перед ним за свой поступок. Даже не хочу думать о том какими способами.
Сразу вспоминается отчим, который говорил те же слова.
Я бы лучше сейчас была там. Ему хоть была возможно дать отпор, или я могла просто сбежать куда-нибудь, это всё-таки родной город. А сейчас я вообще без понятия, где нахожусь и перспективы у меня не самые радостные.
Крис сказала, что они мне помогут выбраться отсюда. Но каким образом? Я не готова снова бежать. Один раз я еще «легко» отделалась, и то, рано пока об этом говорить. А если второй раз поймают, то хорошо если сразу убьют, а могут ведь и в соседнее крыло отдать.
Нет, бежать снова я точно не готова. А каким образом они тогда могут помочь? Может собираются изнутри разрушить систему? Как-то же они сюда ведь попали.
А вообще, какой им смысл меня спасать? Она там что-то говорила о том, что у них с Амиром свои счеты. Может они хотят, чтобы я им сливала информацию? Нашли тут самоубийцу.