Первым к жерлу входного тоннеля подбежал Дрейфус, он метнул гранату, отпрыгнул вбок, привалился спиной к скале. Грохнул взрыв, и тут же послышался жалобный предсмертный писк инопланетянина.
Атака шла на диво гладко. Основные силы взвода ворвались в тоннель, снаружи осталась группа захвата под командованием самого лейтенанта Окамото – Файнберг, Чукарин и Эвелин. Впереди то и дело вразнобой рвались гранаты.
Пошатываясь, подошёл Стразд. Винтовку он держал в левой руке, правая свисала плетью.
– Хреновые дела, – пробормотал он, сел и привалился спиной к стене. – Кажется, кость зацепило, ети её мать...
Разрывы гранат становились всё реже, дальше, глуше. В радиосети стояла напряжённая тишина. Наконец в наушниках послышался голос Березина:
– Группа захвата, проход чист! Вперёд!
– Есть! – откликнулся Окамото.
Четверо десантников вбежали в тоннель, который сразу у входа разделялся на два широких прохода. Они свернули в левый и устремились в его дальний конец, перепрыгивая время от времени через трупы инопланетян. Эвелин с Чукариным шли первыми, Окамото с Файнбергом подстраховывали их со спины. Бежать со включённым на половинную мощность антигравом было удивительно, прямо-таки неправдоподобно легко.
Бегло косясь по сторонам, Эвелин видела бойцов, блокировавших жилые помещения и изготовившихся к стрельбе. Закруглённые вверху проёмы не имели дверных створок, за ними виднелись анфилады ярко освещённых комнат с низкими потолками, стены облицованы тусклыми металлическими панелями.
Уже никто не метал гранаты, не стрелял, и лишь дробный топот бегущей группы захвата разносился по длинному коридору. А это значило, что фактически база уже захвачена, сопротивление сломлено, бой закончился, едва начавшись.
Добежав до конца коридора, Эвелин остановилась, вжалась в угол. Аквасад помещался в просторном округлом гроте, его каменный пол сбегал грубо обтёсанными уступами к высоким, в человеческий рост, зарослям тростника с невиданными багровыми цветами. Их мясистые бахромчатые лепестки осеняла звёздная темень полярной ночи. Настороженным слухом десантница впитывала тишину, однако различала только еле слышные вздохи океанского прибоя, омывавшего тростник.
В десятке метров от Эвелин чернело пятно плазменного фугаса, в его центре ничком лежал труп десантника. Его скафандр исковеркало и смяло, как консервную банку.
По плану штурма зачистить аквасад должны были Вернер в паре со Жданович. Кто убит, Зигфрид или Люся? И где напарник?
– Вперёд, перебежками! – скомандовал из-за спины Окамото. – Мы прикроем.
Эвелин опрометью выскочила в открытое пространство, зябко сознавая, что где-то там, в густых цветущих зарослях, засел инопланетянин с базукой. Возможно, он уже ловит её на прицел. Благодаря сканеру движения она вовремя заметила, как что-то шевельнулось среди стеблей тростника, и крест-накрест полоснула лучом от бедра. Взмыли шипящие клубы пара, опали скошенные лазером стебли, и надрывный визг раненого декапода резанул по нервам. Именно декапода, эти твари кричат точь-в-точь как грудные младенцы, будь они неладны. Чукарин дал длинную очередь, и визг утих.
Остановившись и изготовившись для стрельбы с колена, Эвелин осмотрелась. Теперь она увидела Люсю Жданович, та лежала навзничь за уступом неподалёку от зарослей, осколок фугаса угодил ей в горло. Не всё шло так легко и успешно, как поначалу казалось.
Окамото и Файнберг в несколько длинных прыжков пересекли грот наискось, устремляясь туда, где чернел вход в пещеру спрута, окаймлённый витой металлической аркой. Привалившись к стене по бокам от арки, они подождали, пока подтянутся Хадсон и Чукарин. Затем Окамото метнул гранату вовнутрь. Через мгновение после того, как осколки с воем отрикошетили от стен, все четверо ринулись туда.
Они очутились внутри карстовой пещеры, в поперечнике около пятнадцати метров и примерно тридцать вдоль. Половину её площади занимал овальный бассейн, к которому вела широкая пологая лестница с никелированными поручнями. Рядом с ним стоял диковинного вида компьютер, один из его кабелей уходил под воду.
Файнберг сбросил на пол заплечный мешок, расстегнул «молнию», вытряхнул ловчую сеть.
Приблизившись к бассейну, Эвелин увидела тёмную продолговатую тушу на облицованном плитками дне, и в этот момент на её забрале тревожно замигал красный огонёк пси-детектора. Значит, один из группы захвата оказался под пси-контролем. Кто?!
Трое десантников завертели головами, разглядывая друг друга, и лишь один стоял неподвижно. Чукарин.
Чтобы вытащить парализатор, Эвелин потребовалось бы несколько лишних мгновений.
Она вскинула лучемёт, но не могла заставить себя надавить гашетку.
А Чукарин рванул из поясного кармашка гранату.
– Степа-ан! – истошно крикнул Файнберг.
Окамото бросился вперёд, выстлался в отчаянном прыжке, ткнул сержанта парализатором в затылок. Однако тот успел выдернуть чеку. Падая, оглушённый Чукарин разжал кулак, и ребристая «лимонка» с цоканьем покатилась по каменному полу.
Секунду Эвелин боролась с оцепенением. По полу к её ногам катилась верная гибель («разлёт осколков...»). Вторая секунда («...оборонительной гранаты...»), третья секунда («...до двухсот метров...»), четвёртая секунда («...каменный мешок, рикошет...»). На пятой секунде десантница прыгнула и накрыла гранату своим телом.
Эвелин ещё успела подумать о письме в сейфе адвоката. Мысль пришла помимо слов, просто перед глазами возник белый продолговатый конверт с аккуратно надписанным адресом. Взрыва она не услышала и не ощутила боли. Нахлынула тьма.
Едва проскользнув сквозь открытый шлюз в бухту, Кхан услышал позади глухой разрыв гранаты. Пси-контроль над безмозглым десантником почему-то внезапно оборвался. Однако тот успел поставить гранату на боевой взвод, и она сработала.
Защитить базу не представлялось возможным. Медузняки хороши в атаке, но в глухой обороне ведут себя трусливо и легко поддаются панике. А командиров на базе осталось только двое, поскольку позавчера все декаподы из клана Большебрюхих улетели спецрейсом. Старейшина запретил им служить у Кхана под страхом пожизненного позора.
Что ж, он превосходно отдохнёт и всласть поохотится в океане. Его ждут новые приключения на лоне чужой дикой природы. А как только Кхан мысленно свяжется с главой своего ордена и сообщит о происшедшем, за ним пришлют корабль. И спустя неделю он вернётся в родные лагуны.
Когда он миновал подводное кладбище двуногих, впереди смутно замаячила тень чужого сознания, примитивного и чрезвычайно агрессивного. Кхан сосредоточился, и когда навстречу ему скользнуло стремительное каплевидное тело с горизонтальным хвостом, попытался провести пси-захват. С виду хищник напоминал зубана, однако подобие оказалось чисто внешним. Приёмы, которыми с лёгкостью удавалось подчинить исконного врага ихличи, оказались бесполезны.
Несколько мгновений Кхан безуспешно силился распознать и подчинить себе путаницу незнакомых ассоциативных цепей и реакций, но едва не увяз в них. А между тем нападавший хищник разинул пасть, норовя с разгона вцепиться Кхану в голову. Ихличи увернулся, однако враг сумел сомкнуть мощные челюсти на его боку. Ловкостью и силой он также превосходил зубана.
Отчаянным рывком Кхан сумел высвободиться, на боку затлела рваная рана. По счастью, неглубокая. Что ж, придётся действовать приёмами мускульного боя.
Быстро развернувшись, противник опять бросился на него. Кхан встретил его натиск, выставив напружиненные щупальца веером. Одним из них придётся пожертвовать. Челюсти зверя ухватили правое ходовое щупальце и перекусили его с лёгкостью, как водоросль. Превозмогая дикую боль, Кхан обвил лобастую голову нападавшего остальными щупальцами, напряг присоски, намертво беря врага в плен. Этот приём, отточенный им с юности, назывался «смертельное объятие цветка».