И, кстати об этом, похоже, разбудили меня как раз для того, чтобы выдать паёк. У входа в «тюрьму», держа в одной руке ровно такое же ведро литров на десять, какое в каждой камере выполняло роль толчка, а в другой — половник и стопку жестяных мисок, стояла крупная, во всех смыслах этого слова, баба с причёской под ёжик. Вряд ли это была мода, у помощницы доктора были довольно длинные волосы, да и среди мужчин преобладали средней длины стрижки. По той же причине вряд ли причина была в гигиене. Несмотря на то, что жили повстанцы в канализации, с чистотой у них тут всё было неплохо, по крайней мере, той же канализацией никто не вонял. Может быть, она чем–то болела? Вши? Я, конечно, понимал, что гниды — это последнее, чего мне сейчас стоило опасаться, но мамины гены активировались как–то сами собой. Когда она передавала мне миску с кашей через щель под дверью в решётке, я постарался сделать всё, чтобы держаться от поварихи как можно дальше. И это её, похоже, обидело. Она нахмурилась и «случайно» дёрнула руку, из–за чего треть каши оказалась на полу.
— Ага, спасибо, — буркнул я, после чего вернулся на койку и начал трапезу. Естественно, никаких ложек, а сама каша — без крупинки сахара или соли. Диетическая, так сказать. И по консистенции как понос, жидкая, склизкая и с комочками неопределённого происхождения. Приятного аппетита всем, кто будет читать эти строчки за едой. Хе–хе. Это тебе, Автор, за мои вырванные годы.
Мне, однако, было грех жаловаться, калории нужно было получить любыми способами. Так что я, пару раз ощущая поступающую к горлу тошноту, всё–таки опустошил тарелку и, пересилив приступ мизофобии, помахал поварихе, вернувшейся ко входу дожидаться, пока мы доедим, чтобы вернуть миски.
— Извини, что я так… Можно мне ещё?
На её лице появилось явное недоумение. Она даже показала пальцем на ведро, мол: «Ещё этого?» Я кивнул. Вряд ли они кормили этим дерьмом нормальных людей, так что от того, что я съем добавки, никому, кроме моего чувства вкуса, не убудет. Пожав плечами, она шлёпнула в миску целый половник каши и потопала обратно. Давясь, я съел и это, пока остальные узники, я насчитал троих, пытались разобраться с первой порцией. А потом попросил ещё добавки. На этот раз она, широко улыбнувшись, бухнула в миску аж три половника, наполнив её до краёв так, что, как бы я ни балансировал, часть всё равно оказалась пролита. И никуда не ушла, осталась стоять у моей камеры, пристально меня разглядывая.
— Будешь смотреть, как я ем?
Она кивнула.
— Ты что, немая?
Вместо ответа она открыла рот, продемонстрировав мне обрубок языка. М-да…
— Ну ладно.
Я вернулся на кровать и за несколько минут прикончил и эту миску. Хотя под конец уже чувствовал, что вот–вот не выдержу и либо лопну, либо превращусь в извергающийся полупереваренной кашей фонтан. Изо всех сил сдерживая всё внутри, подошёл к решётке и просунул миску в щель. Повариха с насмешливой ухмылкой потрясла ведром, предлагая ещё, но я отрицательно замотал головой.
— Не, хватит пока. Спасибо, было очень вкусно.
На этот раз её улыбка была уже искренней. Кивнув мне, она забрала миску и пошла обратно к входу, по пути собирая посуду у других заключённых. А я тяжело плюхнулся на кровать. Каша была холодной, крайне противной и вряд ли очень питательной, но, в конце концов, еда есть еда. Я последний раз ел за несколько часов до того, как меня отправили на аукцион. Вряд ли прошло больше суток, но энергию я за это время тратил бешеными темпами, и подпитка организму требовалась далеко не только из–за кровопотери. Так что из желудка по всему телу уже начало распространяться приятное тепло, и меня снова начало клонить в сон. И я не стал сопротивляться. Шансов нормально выспаться мне могло не представиться ещё очень долго.
И снова мне не дали выспаться вволю. Из сна меня вырвал звук проворачивающегося в замке ключа, а потом и меня самого вырвали из кровати, на этот раз совсем уж бесцеремонно — за ногу, без каких–либо приветствий или объяснений потащив прочь. Хорошо, что я уже восстановил силы достаточно, чтобы закрыть руками голову и не биться затылком об неровный камень, а то и сотрясение заработать было бы недолго. Мужика, что меня тащил, я уже видел, он стоял в первых рядах в толпе, когда меня допрашивал фэнтезийный Махно. Похоже, был каким–то большим человеком в сопротивлении. Большим во всех смыслах, роста в нём было под два метра. На этот раз, правда, дорога ограничилась лишь несколькими поворотами. Оно и понятно, допросную было логично размещать рядом с допрашиваемыми.