Второй его очевидной слабостью была неадекватность, вызванная уверенностью в безграничности своих возможностей. Разумеется, эта уверенность придавала ему силу — до определенного момента, потому что остальные его не понимали, приписывали ему качества чуть ли не сверхестественные, а потому боялись. На самом деле ничего у Бориса никогда не было, кроме денег и самоуверенности. Он считал, что у него есть еще и интеллект. К сожалению, в основе его интеллекта тоже лежали деньги. Как только (после скоропостижной смерти Бадри в 2008 году) Борис потерял все деньги, куда-то делся и весь его интеллект.
Сила Березовского была в деньгах. Слабость — в их отсутствии.
— Правда ли, что после того как взорвали его машину и он чуть не погиб, он решил креститься? Что это — минутная слабость или страх перед смертью разбудил в нем веру?
— Я, как человек не религиозный, ничего в этом вопросе не смыслю. Предположить, что Борис во что-то верил, я абсолютно не в состоянии, хотя я прочитал все его многочисленные и многостраничные тексты по вопросам, касающимся религии вообще и православия в частности. Более не верующего, не церковного и не религиозного человека, чем Борис, я в жизни не встречал, хотя публично Борис всякий раз подчеркивал, что он человек православный. Он, конечно же, считал, что русскому политическому деятелю (к каковым относил себя Березовский) в России правильно быть православным. Будем откровенны: Россия не в состоянии была считать Бориса Абрамовича Березовского (с его ярко выраженной еврейской внешностью) российским православным политиком.
— В чьей фигуре лучше отражаются 90-е: Бориса Ельцина, Владимира Жириновского или Бориса Березовского?
— Правильный вопрос с очевидным ответом: Жириновского. Я думаю, что не обижу Жириновского, если напишу, что — по моему глубокому убеждению (доказательств у меня нет) — он является старейшим агентом КГБ, внедренным в российскую политику. «Победителей не судят» — так? Жириновский очевидный долгожитель российской политики (Ельцин и Березовский уже мертвы). И долгожителем он стал потому, что лицо современной России именно Жириновский. Разумеется, многим может не понравится то, что я говорю — потому что Жириновский жлоб, хам… Я не хочу сейчас много отрицательных эпитетов использовать, но все они к нему относятся. Ни одного хорошего слова я про Жириновского сказать не могу. Ни одного. И ничего хорошего Жириновский не привнес ни в российскую политику, ни в российскую жизнь, ни в российскую историю. И да — именно он и есть «зеркало русской революции». Я даже рад, что ему при жизни памятник поставили. По крайней мере, никакого лицемерия в этом поступке страны нет (когда в современной России обсуждают открытие памятника писателю Михаилу Булгакову, меня это, наоборот, коробит). Я предпочитаю во всех отношениях абсолютную открытость и откровенность. Например, я поддерживаю предложение убийцы Литвиненко и депутата Госдумы Андрея Лугового переименовать ФСБ в КГБ (к моему глубокому сожалению, этот законопроект Лугового не прошел).
— Бывший генпрокурор Юрий Скуратов в одном из интервью сказал, что “интерес представляет архив Березовского”, в котором хранятся записи прослушек всех ключевых фигур 90-х, которые делала “личная спецслужба” Березовского “Атолл”. Это догадки экс-генпрокурора или архив Березовского существует и когда-нибудь “выстрелит”?
— Давайте разберем это утверждение по пунктам. Во-первых, никакого архива Березовского нет и никогда не существовало. В том числе не существует и никогда не существовало никакого компромата (в кавычках или без), который Березовский или какие-то его структуры (которых никогда не было) собирали на врагов (которых тоже никогда не было, потому что «враги» могут быть у людей принципиальных, а Борис в этом плане — и во всех остальных — был абсолютно беспринципен). Вы просто не назовете мне человека, который был «врагом» Березовского. Борис лично мне говорил, что ненавидит животной ненавистью (это его выражение) двух евреев: Джоржа Сороса и Владимира Гусинского. С Соросом я Березовского ни разу в жизни вместе не видел. Но с Гусинским видел и неоднократно. Они целовались, обнимались, улыбались друг другу, и никаких следов «животной ненависти» при их общении не наблюдалось.