К 8 часам утра дефект был устранен и стационарные испытания танка были продолжены.
Я знаю, что в те годы некоторые ведущие конструкторы КБ считали, что вменяемая им обязанность дежурства в сборочном цехе УВЗ, не является их служебной обязанностью и отвлекает от творческой конструкторской работы.
Но приведенный мной выше пример наглядно показывает, что Валерий Николаевич в этот период времени ставил интересы «Уралвагонзавода» (отвечающего за выполнение государственного плана по выпуску танков) выше интересов своего предприятия. И это выдвигает его в один ряд с великими организаторами промышленности СССР, государственниками: М.И. Кошкиным, И.В. Окуневым, С.П. Королевым.
Г.А. ХЕЙФИЦ
После окончания «Челябинского политехнического института» в 1961 г., я в составе группы из 18 человек был направлен на работу в «Отдел 520» «Уральского вагоностроительного завода».
Через несколько дней с начала нашей работы нас в сопровождении исполняющего обязанности главного конструктора В.К. Байдакова, принял директор завода И.В. Окунев. Встреча состоялась у него в кабинете. Иван Васильевич спокойно и обстоятельно рассказал о перспективах развития завода, задачах, которые стоят перед «Отделом 520», где нам предстояло трудиться. Затем состоялось более детальное знакомство с каждым молодым специалистом уже в кабинете главного конструктора. Владимир Константинович Байдаков предложил мне работать в отделе (тогда бюро) бронекорпуса, которое возглавлял К.М. Добрускес. В то время завод начал выпуск установочной партии «Объекта 166», впоследствии получившего название танк Т-62. Первой работой, которую поручил мне К.М. Добрускес, была разработка конструкции люка механика-водителя опытного танка — «Объект 167», которую я выполнял под руководством опытнейшего конструктора Е.Д. Пермякова. Люк был реализован на «Объекте 167Т» — первом боевом газотурбинном танке в истории отечественного, да и мирового танкостроения.
Затем мне была доверена самостоятельная работа — разработка крыши моторно-трансмиссионного отделения (МТО) для этого же объекта. Руководителями работ по созданию газотурбинного танка были заместитель главного конструктора В.Н. Венедиктов и начальник бюро нового проектирования И.А. Набутовский.
Это были выдающиеся инженеры, необычайно трудолюбивые, засиживающиеся на работе до позднего вечера. Помню один курьезный случай — И.А. Набутовский засиделся допоздна и не заметил, как его закрыл на ключ дежурный, который не проверил, все ли ушли из отдела. В 2 часа ночи Иосиф Абрамович начал стучать в дверь, вахтер, который принял смену, не на шутку перепугался, но выпустил заработавшегося начальника.
Под стать ему был и Валерий Николаевич, который редко отдыхал даже в выходные дни. Немного забегая вперед, расскажу, как в 1985 г. я и начальник 3018 ВП В.Н. Жарков были назначены членами государственной комиссии по проведению испытаний танка Т-72Б с мероприятиями по теме «Отражаемость-1», предусматривающими дальнейшее усиление защиты танка. Вопросам защиты Валерий Николаевич уделял особое внимание. Испытания проходили на полигоне Главного ракетноартиллерийского управления (ГРАУ) в Донгузе (на Южном Урале). На испытаниях были представлены макеты носового узла и башни в нескольких вариантах, разработанные нашим КБ, применительно к танку Т-72Б, КБ ленинградского «Кировского завода», применительно к танку Т-80 и разработки НИИСтали. Испытания проводились новым по тем временам бронебойным подкалиберным снарядом «Вант». В состав комиссии, коме нас, входили представители ГБТУ, Кубинки (сейчас 38 НИИИ МО РФ), НИИСтали, ЛКЗ, НИМИ (разработчик снаряда). Валерий Николаевич просил держать его в курсе испытаний, звонить в любое время.
Жили мы в гостинице при части и звонить оттуда, да еще и говорить о результатах испытаний мы не могли, а закрытая связь по «ВЧ» по каким-то причинам в части не работала. Испытания для наших макетов прошли успешно. Даже добавив пороху в заряд и разогнав снаряд до максимально допустимой скорости, мы не смогли пробить наши макеты, хотя макеты наших конкурентов (ЛКЗ) пробивались на штатном заряде. Но доложить главному конструктору, я не мог. И вот, дождавшись конца испытаний, мы с В.Н. Жарковым в пятницу поехали за билетами в Оренбург с тем, чтобы вылететь в субботу домой. Возвратились в гостиницу. Вдруг в комнату заходит дежурный по части и передает телефонограмму из Управления КГБ по Оренбургской области, в которой меня срочно просят связаться с главным конструктором для доклада в ЦК партии о результатах испытаний. Немая сцена: что делать? КГБ, ЦК партии… Автобусы в Оренбург уже не ходят, на дежурной машине уехал командир части. Решаем с Жарковым, что завтра вылетаем в Свердловск, а в понедельник доложим. В субботу утром выехали в Оренбург, и, поскольку, до самолета было несколько часов, все же решили зайти в Управление КГБ, позвонить, не надеясь, что Валерий Николаевич работает. В Управлении, видимо, были предупреждены и нам дали связь «ВЧ» с Тагилом. Оказалось, что Валериий Николаевич на работе. Я доложил главному конструктору результаты испытаний, которыми, он безусловно остался доволен, но несколько раз переспрашивал о каждой мелочи, несмотря на то, что я ему намекал о том, что в понедельник выйду и доложу подробно. Он поблагодарил за то, что я все-таки «удосужился» позвонить. Не знаю, действительно ли ему нужно было докладывать в ЦК, но это уже, как говорится, другая история. А меня еще иногда подначивали ребята из НИИСтали насчет срочного вызова в КГБ.
О том, что главный конструктор придает большое значение вопросам защиты и конструкции корпуса танка, свидетельствует тот факт, что в 1969 г. я, тогда еще молодой человек, как исполняющий обязанности начальника бюро, в числе нескольких начальников бюро и заместителей главного конструктора, был приглашен на совещание по обсуждению результатов испытаний первых опытных танков «Объект 172» с двигателем В-45К. На совещании присутствовали: начальник ГБТУ маршал бронетанковых войск А.Х. Бабаджанян, представители оборонного отдела ЦК партии, заместитель начальника отдела ВПК, директор «Уралвагонзавода» И.Ф. Крутяков, заместитель Министра оборонной промышленности Ж.Я. Котин и другие высокопоставленные лица. Приехал и наш бывший главный конструктор генерал-майор Л.Н. Карцев, ставший заместителем начальника НТК ГБТУ. Он сидел рядом со мной. Результаты испытаний, были, прямо скажем, неблагоприятными для наших танков. Ряд узлов показал недостаточную надежность, в том числе системы очистки воздуха и охлаждения. Выступившие — В.Н. Венедиктов, который только недавно был назначен на должность главного конструктора, и директор завода И.Ф. Крутяков пытались «перевести стрелки» на двигатель В-45К производства «Челябинского тракторного завода» (ЧТЗ). Однако, маршал Бабажанян выступил с резкой критикой разработчика танка, заявив, что он всю войну прошел на танках с двигателями такого типа, встав, таким образом, на сторону челябинцев.
Это была команда: «Ату их!» Посыпались многочисленные обвинения и в адрес военной приемки, которая «спелась» с директором и главным конструктором. Особенно усердствовал представитель оборонного отдела ЦК (по-моему это был заместитель начальника отдела). Он обвинил директора завода чуть ли не в намеренном срыве сроков подготовки производства танков Т-64А на УВЗ. На Валерия Николаевича было страшно смотреть. Он сидел согнувшись, обхватив голову руками. Я шепотом предложил Л.Н. Карцеву выступить в защиту Венедиктова. Но он решил послушать прения и не стал выступать. В этот момент (во время выступления представителя ЦК партии) с места подал реплику районный инженер А.И. Золотько: «Вот с такими речами танков в Советской армии не будет». И тут маршал Бабаджанян, который вел совещание, своим хриплым, но резким голосом осадил Золотько: «Товарищ офицер» (А.И. Золотько был полковником, но на совещании на нем был гражданский костюм).
Золотько встал. «Что вы себе позволяете? — продолжал маршал. — Это вас здесь не будет, а танки в Советской армии будут!»
После совещания мы решили: «Сгорел Ильич!» Однако, он проработал на должности еще два года, а когда ему исполнилось 57 лет, он по возрасту был уволен в отставку.