– Уиндзор тоже?
– Да.
Она кивнула, словно для нее внезапно что-то прояснилось.
– От Уиндзора у меня всегда бегут мурашки по спине, – заметила она.
– Это нормальная реакция.
– Значит, ты хочешь выяснить, кто убил Клу?
– Да.
– Понимаю. – Бонни шевельнулась в кресле. – Скажи мне одну вещь, Майрон.
– Спрашивай.
– Что для тебя важнее – найти убийцу или вызволить Эсперансу?
– И то и другое.
– А если не получится? Если окажется, что Эсперанса действительно виновна?
«Пришло время лгать», – подумал Майрон.
– Тогда она ответит перед законом.
– Желаю удачи. – Бонни усмехнулась, словно видела его насквозь.
Майрон положил ногу на ногу.
«Действуй мягче», – велел он себе.
– Можно тебя кое о чем спросить?
– Разумеется. – Она пожала плечами.
«Мягче, мягче», – настраивал себя Майрон.
– Прости, если это покажется тебе неуважительным, Бонни. Я не хочу лезть не в свое дело…
– С тактом у тебя всегда было плохо, Майрон. Я слушаю.
– У вас с Клу были проблемы?
– А когда их не было? – Она печально улыбнулась.
– Я слышал, на этот раз все зашло гораздо дальше.
– Так-так… – Бонни сложила руки на груди. – Не успел вернуться, а уже в курсе всего. Быстро работаешь, Майрон.
– Клу говорил об этом Уиндзору.
– Так что ты хочешь узнать?
– Ты подала на развод?
– Да.
«Никаких колебаний», – мысленно отметил Майрон.
– Можешь рассказать, что произошло?
В соседней комнате пронзительно запищал факс. На столе беспрерывно звонил телефон. Майрон не боялся, что их кто-нибудь прервет. Синди несколько лет работала вышибалой в баре для садомазохистов – в нужный момент она могла быть страшнее разгневанного носорога. Впрочем, и в ненужный тоже.
– Почему ты спрашиваешь? – спросила Бонни.
– Потому что Эсперанса не убивала Клу.
– Ты твердишь это словно заклинание, Майрон. Чем чаще повторяешь, тем больше веришь, так, что ли?
– Я верю в любом случае.
– И что дальше?
– Если она не убивала, значит, это сделал кто-то другой.
– Если убила не она, значит, кто-то другой? – задумчиво повторила Бонни. – Вижу, ты не шутил насчет опыта. Какое мастерское умозаключение!
– Я просто пытаюсь понять, кто мог его убить.
– Расспрашивая о нашем браке?
– О неурядицах в его жизни.
– О неурядицах? – Бонни издала смешок. – Майрон, мы же говорим о Клу. Он сам был одна сплошная неурядица. Ни минуты спокойной жизни.
– Долго вы были вместе?
– Ты знаешь.
«Я знаю».
…Первый курс в Дьюке. Бонни явилась в общагу в вязаном свитере и жемчужных серьгах, с прической «конский хвост». Майрон и Клу тягали пивную бочку. Майрону нравилось упражняться с бочкой – это занимало много времени и позволяло меньше пить. Только не подумайте ничего такого. Майрон пил. В то время в колледже по-другому было нельзя. Но получалось это у него неважно. Он всегда искренне недоумевал: что же люди находят такого замечательного в легком умопомешательстве, происходящем между трезвостью и рвотой? Тем более что для него промежуток получался совсем коротким. Наверное, что-то с генами. Зато в последние месяцы это его спасло. Прежде чем сбежать с Терезой, он попытался прибегнуть к старому доброму способу и утопить свои печали в вине. В результате его выворачивало раньше, чем он успевал как следует забыться.
В общем, спиться у него не получилось.
Что касается знакомства Бонни и Клу, произошло оно очень просто. Бонни вошла. Клу выглянул из-под бочки и застыл с таким видом, словно Капитан Марвел шарахнул его молнией. «Вау», – выдохнул он, и пиво из бочки хлестнуло на пол, и без того залитый так, что в его лужах захлебывались крысы. Потом Клу перелез через стойку, подошел, пошатываясь, к Бонни, упал на одно колено и сделал предложение. Три года спустя они оформили это официально.
– И что могло случиться после стольких лет?
Бонни потупилась.
– К убийству это не имеет никакого отношения, – буркнула она.
– Хорошо. Но мне надо составить полную картину его жизни, исследовать все возможности…
– Перестань, Майрон. Я сказала: наша ссора никак не связана с убийством. И покончим с этим, ясно?
Он поджал губы и скрестил руки на груди, потом облокотился на стол.
– Раньше ты выгоняла его из-за другой женщины.
– Не из-за женщины, Майрон. Из-за женщин. Множественное число.
– Так же было и на этот раз?
– Он дал зарок насчет женщин. Обещал, что больше этого не случится.
– И нарушил обещание?
Бонни не ответила.
– Как ее звали?
– Откуда мне знать? – Ее голос звучал очень тихо.
– Но у него был кто-то другой?
Снова молчание. Все ясно. Майрон мысленно попытался влезть в шкуру адвоката. Роман Клу на стороне – хорошая новость для защиты Эсперансы. Чем больше разных мотивов для убийства, тем больше «обоснованных сомнений» у суда. Может, Клу убила любовница, потому что он хотел остаться с Бонни? Или Бонни – из чувства ревности? Да еще история с деньгами. Было ли о них известно жене или подружке? Могли деньги стать мотивом для убийства? Да, Эстер Кримстайн это понравится. Завалите суд дополнительными обстоятельствами, как следует взмутите воду, и оправдательный приговор вам обеспечен. Простейшая формула: неясность в деле ведет к разумному сомнению, а разумное сомнение – к вердикту «невиновен».
– У него раньше были интрижки на стороне, Бонни. Что изменилось сейчас?
– Слушай, Майрон, уймись. Клу еще даже не успели похоронить.
Он дал задний ход:
– Извини.
Бонни отвела глаза. Ее грудь тяжело вздымалась, а голос предательски дрожал.
– Знаю, ты хочешь помочь, – пробормотала она. – Но развод… Рана еще слишком свежа.
– Понимаю.
– Если у тебя есть еще вопросы…
– Я слышал, Клу провалил тест на наркотики.
Снова шаг вперед.
– Я знаю только то, что прочла в газетах.
– Клу говорил Уиндзору, что его подставили.
– Подставили?
– Да. Клу уверял, что чист. Что ты об этом думаешь?
– Думаю, Клу был той еще задницей. Мы оба в курсе.
– Выходит, он снова начал принимать?
– Не знаю. – Она проглотила комок в горле и с трудом заставила себя посмотреть в глаза Майрону. – Мы не виделись с ним несколько недель.
– А до этого?
– Вроде был нормальный. Но он всегда умел отлично притворяться. Помнишь, как мы прижали его три года назад?
Майрон кивнул.
– Сколько было крику, слез! Все умоляли его остановиться. И Клу сдался. Плакал как ребенок, говорил, что хочет изменить свою жизнь. А через два дня подкупил охранника и удрал из реабилитационного центра.
– Думаешь, он просто маскировал симптомы?
– Вероятно. У него это отлично получалось. – Она помолчала. – Хотя я так не думаю.
– Почему?
– Не знаю. Может, просто хотела в это верить. Но мне действительно показалось, что на этот раз с ним все в порядке. Раньше я всегда чувствовала, что Клу по сути не изменился, только разыгрывает роль для меня и детей. А тут он был настроен серьезно. Словно понял, что это его последний шанс. Старался, как никогда в жизни. И я решила, что он и вправду завязал. Но потом что-то толкнуло его назад…
Голос Бонни оборвался, ее глаза наполнились слезами. Очевидно, она подумала о том, что могла сама дать ему этот толчок: если Клу действительно завязал, то она, выгнав его из дома, возможно, снова бросила супруга в объятия порочной страсти. Майрон чуть было не начал уверять, что это не ее вина, но сдержался.
– Клу всегда в ком-то нуждался, – продолжала она. – В жизни не видела более зависимого человека.
Майрон понимающе кивнул.
– Сначала мне это нравилось – то, что я ему так нужна. Но в конце концов я просто надорвалась. – Она устало посмотрела на Майрона. – Сколько раз мы вытаскивали его из передряг?
– Без конца, – признал он.
– Мне тут пришло в голову… – Она выпрямилась в кресле, и ее взгляд немного прояснился. – Может, мы сами оказали ему медвежью услугу? Если бы Клу не знал, что мы в любой момент придем на помощь, возможно, он сумел бы измениться. Наверное, мне надо было выгнать его еще несколько лет назад. Тогда он сразу взялся бы за ум и был бы теперь жив.