— Вы совсем промокли. Холодно на улице? — сказала участливо.
— Мерзко, — ответил Корепанов.
— Может, водки налить?
— Налейте.
Она вытерла полотенцем граненый стакан, поставила рядом с тарелкой.
— Сто или двести?
— Сто пятьдесят.
Она налила, опять внимательно посмотрела на Алексея и спросила:
— Скажите, вы не Корепанов?
Алексей удивленно посмотрел на нее.
— Корепанов, а что?
— Неужели вы не узнали меня, Алексей Платонович? Да вы же у нас на последнем курсе читали, перед самой войной. Невинская — моя фамилия. У меня по вашему предмету всегда «пятерка» была.
— Невинская? Оля?
— Ну, конечно же, Оля Невинская, — кокетливо улыбнулась она.
— А почему вы здесь?
— Вы хотели сказать, почему не в больнице? Ведь так?
К подобным вопросам она, по-видимому, привыкла и тут же постаралась объяснить:
— Я ведь не одна, Алексей Платонович, мать у меня старушка на руках. А в больнице… Много ли заработаешь в больнице?..
Алексей вылил, молча завернул недоеденные пирожки в газету и, бросив деньги на стойку, ушел.
4
В здравотделе Алексея встретили тепло. Малюгин — высокий, худощавый, чуть сутулый человек — оказался старым знакомым Алексея. В сорок третьем они воевали на одном фронте. В сорок четвертом, весной, Малюгин был ранен и больше месяца лежал в отделении Корепанова. Алексей еще тогда предупредил его, что правая рука работать не будет, и теперь, глядя на усохшую кисть, с горечью отметил, что не ошибся.
— Куда же мне тебя, дорогой ты мой? — спросил Малюгин. — Главным врачом в третью городскую пойдешь? Пятьсот коек. Мы собираемся ее со временем областной сделать.
Алексей поколебался. Главным врачом, да еще областной…
Он вспомнил вчерашний разговор с Шубовым: велика Федора, да дура. Ну и пусть Федора, пусть дура. Зато пятьсот коек. А сейчас койки вон как нужны. «Ну и посмеется Шубов, когда узнает, что дуру Федору за меня сосватали», — подумал.
Малюгин заметил, что Корепанов колеблется, и решил выложить еще один козырь.
— А как у тебя с квартирой?
— Никак, — ответил Корепанов. — Остановился в гостинице, но там предупредили, что больше десяти дней держать не могут.
— Вот видишь, а главному врачу квартира при больнице положена.
Алексей сказал, что хотел бы серьезно заняться хирургией.
— Кто же тебе мешает? — удивленно пожал плечами Малюгин. — По совместительству сможешь и хирургическим отделением заведовать. Там, правда, еще такого нет. Но отстроишь и сможешь работать… Соглашайся. Завтра твою кандидатуру в обкоме провернем, потом в министерство поедешь — и за дело. Договорились?
Не дожидаясь ответа, заведующий стал звонить кому-то в обком, заверяя, что подобрал для третьей больницы настоящего человека: фронтовик, майор, коммунист. Лучшего и желать нельзя.
Наконец он положил трубку.
— Завтра с утра — в обком. Зайдешь в инструкторский отдел, к Мильченко. Олесь Петрович Мильченко. Запиши.
— Записывать не надо, уже запомнил, — сказал Алексей и спросил: — А кто сейчас этой больницей заведует?
— Есть такой Коваль Ульян Денисович, милый старик, но как администратор — не подходит.
— Я на живое место не пойду, — решительно заявил Корепанов.
— Да какое же это живое место! — даже брови сдвинул в досаде Малюгин. — Мы этого Коваля еле уговорили, чтобы хоть временно печать взял. Больше некому. Да он тебе сто раз спасибо скажет!
— Неужели до сих пор подобрать не смогли?
— Подбирали, — с досадой произнес Малюгин. — Покрутится человек месяц, другой, третий и уйдет. Время знаешь теперь какое? Чтоб такую больницу поднять, крепкого человека надо. Был у нас один на примете, Бритван — главный врач Миропольевской больницы. Настоящий хозяин, крепкий, даже чересчур. Да вот не вышло у нас с ним…
— Отказался? — спросил Корепанов.
— Нет. Ему такая работа по плечу. Там не договорились, — указал Малюгин куда-то вверх пальцем.
Алексей сказал, что окончательный ответ даст завтра: ему надо предварительно поговорить с Ковалем. Он позвонил в больницу, узнал адрес главного врача. А вечером пошел к нему в гости.
Небо все еще было затянуто низкими облаками. Лишь на западе виднелась багровая полоса заката.
Алексей решил глянуть на больницу хотя бы издали. Тем более что это почти по дороге: один лишь квартал в сторону.