— Гордиенко предупредил меня о вашем прилете, — сказал секретарь, пожимая Алексею руку.
— Что тут у вас? — спросил Корепанов.
Секретарь все рассказал.
— И надо же, чтобы схватило в самом отдаленном колхозе, — говорил он. — Только привез его в Мирополье — сразу же на операционный стол взяли. И скажу вам откровенно, не понравилось мне, что Леонид Карпович был навеселе… А сейчас плох Кротов, совсем плох. Прихожу навестить в обед — не узнает…
Бритван рассказал, что больного привезли в тяжелом, состоянии — прободная язва желудка, сильное кровотечение. Прооперировал быстро. Как будто все хорошо. А сейчас перитонит. Обычный случай.
Алексей осмотрел больного. «Случай» показался ему не совсем обычным. Нужна повторная операция и срочная.
— Оперировать? В таком состоянии? — не скрывай своего недоумения, произнес Бритван. Потом добавил — Я бы ни за что не решился, но ты сейчас в роли консультанта и потому…
— Прикажи, чтобы готовили к операции, — сказал Корепанов.
Бритван ассистировал. Прошло несколько минут, и Алексей понял, что не ошибся. Бритван тоже почувствовал неладное — движения его рук стали менее уверенными.
«Вот он, твой обычный случай, — подумал Алексей, увидев два плохо затянутых шва. — С пьяных глаз это…»
Бритван перевязал сосуд, снял зажим и резко швырнул его в таз.
— Спокойно, — сказал Корепанов. — Сестра, начинайте переливание крови.
Когда Алексей, сидя в ординаторской, записывал в историю болезни операцию, Бритван нервно ходил по кабинету и курил, затем остановился позади Корепанова.
— Не пиши о швах, Алексей Платонович, — глухо допросил он. — Я же тебе говорил, какие у меня отношения с секретарем.
Алексей только стиснул зубы. Бритван отошел к окну и опустился в кресло.
— Ты сейчас не об этом думай, а о том, как больною спасти, — сказал Корепанов, увидев, как дрожали пальцы Бритвана, когда он прикуривал.
Бритван курил молча, искоса поглядывая на Корепанова, потом притушил папиросу и взялся за новую.
— С ним сейчас беседовать будешь или позже?
— Сейчас, только запишу вот.
— И о швах доложишь?
— Об этом ты ему сам скажешь, когда найдешь нужным…
Домой Алексей возвратился, когда уже было темно. Он хотел позвонить Марине, но глянул на часы и раздумал: десятый час, надо еще в отделение зайти, больных посмотреть.
Около двенадцати позвонила Ася. Узнав, что она в юроде, Алексей сначала не поверил даже.
— Когда же ты успела?
— Я только что из машины.
— Откуда ты звонишь? Из гостиницы?
— Да, из гостиницы… — Она замялась. — Из вестибюля. У них, к сожалению, нет ни одного свободного места. Какая-то конференция идет… Но не в этом дело, Алеша. Мне надо с тобой поговорить. И я не могу откладывать до завтра.
— Трамваи уже не ходят, — сказал Алексей. — Ты подожди меня там, в вестибюле. Я иду за тобой.
— Нет, — возразила она, — наша машина тут, рядом. Если ты разрешишь…
— Ну, что за глупости?! — оборвал ее Алексей. — Я тебя жду. Я буду встречать у ворот, на улице.
Через несколько минут она приехала.
— Ни о чем не расспрашивай меня, — попросила она в передней, когда Алексей помогал ей снять плащ. — Я должна прийти в себя.
Лицо ее было покрыто пылью. Она провела по щеке носовым платком, посмотрела на Алексея и спросила:
— Умыться можно?
— Да, да, конечно… Когда ты выехала? — спросил он.
— Не помню точно. Кажется, около девяти.
— Представляю себе эту езду, — сказал Алексей и пошел располагать на ночлег шофера.
Когда он вернулся, Ася еще купалась. Вошла она в столовую озабоченной, однако тревоги, той тревоги, которая так поразила Алексея в первую минуту встречи, уже не было. Она даже попыталась улыбнуться, поправляя влажные волосы. Подошла к этажерке. Взяла большую фотографию Марины и стала рассматривать.
— Боже, как я ее ненавижу!..
— За что?
— За то, что она красивая, за то, что умная, за то, что нравится тебе!..
— Глупо.
— Да, ты прав: глупо… Можно прочесть автограф?
— Пожалуйста!