Переступаю еще через одну женщину, лежащую с неестественно вывернутой за голову рукой… Так можно вывернуть только расслабленную руку и это довольно больно… Но боль уже оставила это тело, впрочем, как и жизнь… Лежала ли она здесь до того, как сюда пришли выжившие, или ее сюда принесли еще живую?…
Парень с обмотанным какой‑то тряпкой остатком руки. А вот и недостающая часть – он тупо смотрит на нее, пытается сгибать пальцы уцелевшей рукой. Сколько же он так сидит? Какой у него пустой взгляд…
Вокруг бумага, окровавленные тряпки, бинты. Пахнет кровью и еще чем‑то, что заставляет собраться в горле комку и затуманить сознание ровно настолько, чтобы не сойти с ума. Трупы, трупы и еще раз трупы вперемешку с живыми, что, точно зомби, бродят среди мертвых в поисках знакомых или чего‑то еще, понятного только им самим, просто сидят, лежат или же мечутся с криками от одного тела к другому.
Девочка, плача, зовет маму, пытается до нее докричаться, просит проснуться. А мама спит. Спит вечным сном… Ее вены вскрыты от локтя до кисти, видимо, она была медиком – знает, как правильно вскрывать вены… Жаль ребенка…
Два мальчика лет семи–восьми дерутся из‑за машинки. Покалеченный отец безрезультатно пытается здоровой рукой их успокоить. Дети дерутся молча, отец тоже молчит. Подхожу ближе – у всех в ушах видна кровь…
Справа лежит окровавленный парень лет двадцати со сломанными руками и кровавым пятном на рубашке в области живота. Ему уже кто‑то помог и прекратил страдания – на шее затянуты узлом женские колготки. Бедняга, возможно, был против, но что можно сделать сломанными руками, когда ты не можешь двигаться и тебя душат?
Костер из досок, вокруг стоят три человека и смотрят на огонь. Рядом лежит человек. Лежит слишком близко от огня и ничего не может с этим поделать, только смотреть, как пламя пожирает его плоть и нечеловечески орать. Почти беззвучный вопль, переходящий в визг – тихий и гортанный, — просто у несчастного давно закончились силы кричать, он хрипит. Троице явно наплевать на обреченного, да и чем ему помочь – не запихнуть ли в костер, чтоб не мучился… Именно так они и поступили. Человек, которого они сожгли, не сопротивлялся вовсе, а, скорее, был рад закончить свои мучения… Всем на все наплевать… Новый закон… Хотя… Все новое – хорошо забытое старое. А главное, бросали они его в костер так, будто делали это не в первый раз.
Кто‑то бесполый – ноги перетянуты жгутом выше отсутствующих ступней – куда‑то ползет, раздирая в кровь руки. Из пустых глазниц течет кровь…
Трупы, трупы и еще много раз трупы… Боль, кровь и страдание. Отсутствие сочувствия, полное отсутствие. Море отрешенности, наплевательства, бесчеловечности… Море чего‑то нового, еще непонятного, но уже пугающего…
Вот женщина рыдает на груди у какого то погибшего мужчины, потом бросается с обезумевшим взглядом к следующему и точно так же рыдает о нем. Женщина в длинном платье, в платке, который почему‑то не посерел из‑за пыли, а остался ярким, с узорами. Даже блузка осталась точно такой, будто ее хозяйка только вышла из дома и направилась в гости. Странно видеть такую чистоту среди пыли, побелки и крови… Может, это такая специальная ткань? Как такое возможно?
Засмотревшись на «чистую» женщину, я споткнулся об очередного выжившего и чуть не грохнулся в глубокую яму – бывший пешеходный переход. Все бы хорошо, да вот беда… Правый ботинок, не рассчитанный на лазание по кирпичным горам, не приспособленный к ходьбе по хламу, битому стеклу, мертвецам и пересеченной местности, полной обломков бетона и острых кусков арматуры, почти лишился подошвы. Вот и доходился… Осмотревшись по сторонам, выбрав свободное место рядом с телом очередного несчастного, я присел и, вытащив из сумки веревку, кое‑как привязал подошву к ботинку и ноге.
Теперь понятно, почему на многих покойных не было обуви… Не один я такой… Надо найти и себе что‑нибудь достойное из обуви… Эх найти бы какого‑нибудь мертвого металлиста или, в крайнем случае, военного… Раздобыть бы «берцы»… Эх, а действительно, спецобувь была бы очень кстати…
Так! Где можно достать спецобувь и спецодежду? «Динамо», «Ждановичи», спортмагазины, спецмагазины… Надо зайти на досуге… Действительно, там должно быть столько всего полезного! Как раз рядом стадион «Динамо».
В лицах все новых и новых выживших ярко читалось непонимание и отрицание происходящего. Одни были похожи на безумцев, потерявших веру в жизнь. Другие – на мудрецов, в одно мгновение осознавших смысл бытия и от этого добровольно решивших отказаться от всего разом. Впрочем, таких были единицы. Третьи не верили в произошедшее и непонимающе смотрели по сторонам, пытаясь увидеть сквозь пелену какую‑то свою фантазию, воспоминания… Были и другие, с другими выражениями, эмоциями или без оных… Многие уже стали чем то еще, чем то другим, но еще оставались людьми и пытались схватиться за свой прежний образ… Все были кем угодно, но только не самими собой. Или наоборот, они стали теми, кем были на самом деле! Это ближе к истине! Только длительное время находясь в критической ситуации, человек становится сам собой. Меня осенило – они все просто не хотят жить! Возможно, каждый из них еще совсем недавно боролся за свою жизнь, за жизнь своих близких, а, может, и просто незнакомых людей, а теперь, попав в место, полное таких же выживших несчастных, в новую ситуацию, в новый мир, почувствовал безысходность и потерял не только веру – потерял смысл, перестал бороться… Наверняка, все было по–разному и совершенно иначе, а мои догадки остались всего лишь догадками.