Несмотря на строгий запрет отца, Ли и Рид, приобретя официальный статус жениха и невесты, очень быстро познали плотские утехи. Не последнюю роль в этом сыграла сердобольная Милла, уже не первый год жалевшая «девочку, никакой радости от молодости не видящую». А уж на «бедного мальчика», самоотверженно согласившегося еще три года перетруждать правую руку, она и вовсе не могла смотреть без слез. К чести Ридли надо сказать, веселый дом он не посещал, и умудренных жизнью сослуживцев это наводило на мысль, что его отношения с подружкой не столь уж невинны. Вероятно, так и было, но по-настоящему Ли рассталась с девственностью, когда Милла снабдила ее предохраняющим от зачатия снадобьем, коим пользовалась и сама, изрядно повышая благосостояние городской знахарки. Мэр, не будучи дураком, конечно, быстро обо всем догадался, но лезть в эти дела не стал. Они с Камиллой жили вместе не первый год, детей заводить не хотели, и «ведьмина микстура», как именовал Харп мутную жидкость в небольшой пузатой склянке, ни разу их не подвела.
Ли и Рид в теплое время года обычно уединялись где-нибудь на природе. Как-то раз молодому стражнику повезло оказать услугу лесничему лорда: поймать воришку, срезавшего у того на рынке кошелек. Видно, денег там лежало немало, ибо благодарный егерь разрешил Ридли беспрепятственно захаживать в заповедный лес и даже промышлять там кроликов. Правда, честно предупредил, что за фазанов и косуль можно и пары пальцев на правой руке лишиться. Рид охоту не очень жаловал, а вот прогулки с невестой подальше от любопытных глаз ценил. В лесу к тому же имелось большое озеро, и купаться там было не в пример приятнее, чем в реке: и вода теплее, и никто не подглядывает. С приходом лета молодые люди почти каждый свободный день проводили в заповедном лесу. Ли там очень нравилось. В полумиле от городских ворот, у опушки дубравы начиналась широкая тропа, шедшая к жилищу егеря и дальше, к охотничьему домику лорда. От нее к озеру отходила незаметная тропка, петлявшая в густых зарослях лещины.
В тот день парило почти с самого утра. Жара, обрушившаяся на Горинг и окрестности, стояла уже почти две недели. Даже слабый ветерок, время от времени легко касавшийся раскаленной черепицы крыш и камней мостовой, не давал облегчения, ибо нес не прохладу, а лишь волны потревоженного зноя. Рид был свободен, и молодые люди с утра отправились на озеро купаться. Оба вздохнули с облегчением, шагнув в густую тень огромных дубов на опушке заповедного леса. Деревья застыли в дремотном покое, сочная трава-недотрога, плотным ковром покрывавшая землю под ними, пожухла, ее листья висели унылыми желтовато-зелеными лоскутками. Лес не спасал от жары, но хотя бы давал тень, защищая от палящих лучей солнца.
Добравшись до озера, молодые люди, не медля, разделись и вошли в воду: прохладная прозрачная глубина манила хотя бы ненадолго отдохнуть от жарких объятий внезапно нагрянувшего лета. Первое купание оказалось непродолжительным: оба соскучились по близости, чуть охладились в голубоватой воде и выбрались на берег. Ридли быстро расстелил прихваченный с собой плащ, и притянул на него Ли. Она села и подставила любимому губы для поцелуя, с наслаждением ощущуая его руки на своем теле… Потом они лежали, обнявшись. Рид играл прядью ее волос, девушка рассеянно смотрела на трепещущие желтые лепестки ирисов. Заросли их прямых, похожих на лезвие меча, листьев вздымались из воды прямо под низким отвесным бережком, на котором расположилась парочка. Там и тут строгую зелень украшали солнечные бабочки цветов, над ними кружили первые стрекозы, бирюзовые, с лазоревыми крылышками. В зарослях тростника неподалеку мелодично перекликались какие-то птахи.
«Впереди целое лето таких ленивых, чудесных полдней», — думала Ли. — «Как жаль, что Рид не может быть со мной каждый день. Ему надо и в карауле у ворот стоять, и с мечом упражняться…»
— Люблю тебя, — прошептал он в этот момент ей на ухо и поцеловал в шею.
— А я — тебя, — улыбнулась она, переворачиваясь на бок лицом к нему. — Попросишь лесничего разрешить мне приходить сюда одной?
— Тебе он, конечно, разрешит, — фыркнул Ридли. — Забросит свои обязанности и будет тут в тростнике сидеть, подглядывать.