«Не догонишь, не догонишь, не догонишь!» — задорные возгласы тянулись длинным шлейфом вслед за маленькой девичьей фигурой, резво несущейся по узкой тропинке, пролегающей меж величавых сосен. Преодоление каждого препятствия в виде крупных извилистых корней, выступающих над сухой землёй, сопровождалось заливистым смехом, но всё утихло, как только босая ножка угодила в их плен…
Подпрыгнув на ухабе, я от души приложилась затылком о твёрдый металл и постепенно вернулась к безрадостной реальности. Картина, которую я узрела, вполне соответствовала ожиданиям: перепачканные озлобленные лица, лишённые свободы действий конечности, разорванная одежда и прочные решётки, надёжно окружающие нашу недружную компанию со всех сторон.
— Очнулась, слабачка, — над ухом раздался язвительный женский голос. — Взбодрись, скоро приедем.
Уцелевшим глазом я всмотрелась в знакомое лицо самоуверенной барышни, восседавшей на узком сидении слева от меня, но ничего ей не ответила. Из принципа ли? Вовсе нет. При всём желании ничего членораздельного я бы физически произнести не смогла. Оглядевшись, я обнаружила, что места подле остальных не нашлось лишь для одной особи. Единственной, кто сидел на обшарпанном полу, как можно догадаться, была я. Задевал ли этот факт за живое? Нет. Уже нет. Поежившись от холода, я попыталась подтянуть под себя онемевшие ноги, но предпочла не предпринимать новых попыток пошевелиться, почувствовав, как тысячи острых иголок впиваются в кожу. Видимо, в неудобном положении придётся сидеть до конца пути. Желающих высказаться больше не нашлось, поэтому до полной остановки мы ехали в гнетущей тишине, нарушаемой лишь периодическим скрипом тормозных колодок на светофорах и рёвом восьмицилиндрового двигателя. Водитель даже не старался ехать хоть чуточку плавнее, ведь на то у него не было никаких объективных причин.
В очередной раз фургон круто повернул и завалил меня набок, после чего проехал ещё несколько метров по прямой и окончательно остановился. Снаружи чьи-то грубые голоса обменялись короткими фразами, содержание которых осталось для меня неизвестным. Один за другим заскрежетали замки. Двустворчатая железная дверь распахнулась вместе с решёткой, отобрав у моей бедной затёкшей спины единственную опору. Безвольной массой я вывалилась на ровный асфальт, сопроводив своё приземление характерным всплеском: небольшой дождь успел пройти за время пути, добавив безлунной ночи уныния. Перед лицом замаячила пара грязных кожаных сапог. «С этой я сам справлюсь», — коротко бросил их обладатель своему напарнику, после чего схватил меня за предплечье и с усилием потянул на себя. Стоять на каблуках, будучи закованной в кандалы, было на грани невозможного, но кого из присутствующих волновали мои проблемы? Из последних сил я старалась удерживать равновесие, лишь бы не навлекать на себя ещё больший гнев. Вдоль периметра были расставлены постовые, под чьими убийственными взглядами, преисполненными неприязни, воспалённая кожа с легкостью могла бы обуглиться до самых костей. Мелкими шагами я семенила за своим провожатым, натирая всё новые кровавые мозоли и уповая на то, что идти придётся не слишком далеко. Ярое сопротивление оказывали не все заключённые. Подавляющее большинство последовало моему примеру, избрав стратегию полного повиновения. Причиной тому, скорее, послужила призрачная надежда на снисхождение, нежели отсутствие выбора, как это было в моём случае.
В недра самого мрачного здания не только Но́ксфолла, но и его обширных окрестностей меня провели в числе первых. Каждое небольшое окно и каждую лампу, источавшую холодный белый свет, уходящий в синеву, надёжно защищали решётки с толстыми серебристыми прутьями. Металл, однотонный бетон и ни намёка на комфорт — каждая вещь ни на секунду не давала позабыть о том, в каких стенах ты находишься. У грузового лифта нас дожидался ещё один конвоир. После тщательного досмотра нам нелюбезно напомнили о наказании, предусмотренном за оказание сопротивления, и распорядились соблюдать обозначенную дистанцию. Вперёд себя конвойный пропустил в кабину ровно две пары, а сам вошёл последним. «Знай своё место», — без слов говорила ровная красная разметка, нанесённая на пол. Кнопки на панели управления были практически незаметными, а любые надписи на них отсутствовали. После нескольких последовательных нажатий двери захлопнулись, и бесшумный механизм стремительно доставил нас на какой-то этаж, прямиком к началу лабиринта из бесконечных коридоров. Надо же, какой прогресс. Добравшись до кабинета, дверь которого визуально ничем не отличалась от всех остальных, сопровождающий остановился и сквозь зубы процедил: