Он взглянул на Салинаса и увидел, что тот явно раздосадован. От напряжения у Криса вспотели ладони.
— У меня есть к вам ряд вопросов, — обратился Лернер к Дуарте. — Я хочу, чтобы вы внимательно выслушали их и ответили без каких бы то ни было пояснений. Вам ясно?
Казалось, после настоятельного увещевания судьи атмосфера в зале еще более накалилась. Дуарте молча кивнул. Весь его вид говорил, что за прошедшие сутки его уверенности поубавилось.
— Перегрызлись, — пробормотала Кэролайн.
— Мистер староста, сколько раз вы голосовали? — спросил Лернер.
Дуарте расправил плечи:
— Три.
— Как распределились голоса после первого голосования, не уточняя сколько «за», сколько «против»?
Дуарте на мгновение задумался:
— Семь против пяти, Ваша честь.
— А когда состоялось последнее голосование?
— Около половины десятого утра.
Лернер нахмурился:
— Может ли суд помочь вам, если еще раз изложит показания свидетелей или даст разъяснения некоторых положений законодательства.
Дуарте медленно покачал головой.
— Проблема не в этом, Ваша честь.
Лернер сцепил пальцы рук.
— Мистер староста, вы считаете, что не в состоянии вынести вердикт?
— Скажи «да», — затаив дыхание прошептала Кэролайн, — пожалуйста.
— Да, — ответил Дуарте.
Судья переводил взгляд с одного присяжного на другого, словно ища подтверждения.
— Я намерен опросить каждого из вас, — наконец произнес он.
Лернер методично задал один и тот же вопрос всем присяжным. Первые пятеро подтвердили, что они не в состоянии прийти к единому мнению; шестая, Мариан Селлер, замешкалась, прежде чем согласиться с ними.
Судья обратился к Луизе Марин:
— Считаете ли вы, что данный состав присяжных не в состоянии вынести вердикт?
Марин колебалась. Паже догадался, что впервые в жизни после смерти ее отца-полицейского она оказалась в центре внимания, и даже будучи в таком взвинченном состоянии, мог поставить себя на ее место.
— Нет, — дрожащим голосом вымолвила она, — всего два дня. Нам нужно еще время.
«Боже, неужели она изменит свое решение», — подумал Крис.
— Дай им еще время, — шепнула Кэролайн.
— Считаете ли вы, — спросил Лернер, — что в ходе дальнейших прений сможете принять решение?
Марин упрямо кивнула.
— Нам нужно еще время.
Дуарте недоумевающе уставился на Мариан. Селлер нахмурилась.
— Дуарте проголосует против, — тихо произнес Паже.
— По-моему, тоже. Интересно, что скажет Марин, — ответила Кэролайн.
— Уважаемые присяжные, — проговорил Лернер, — этот процесс длится уже больше двух недель. При всей сложности задачи, которая перед вами стоит, ваши прения продолжались менее двух дней…
— Нет, — пробормотала Кэролайн.
Виктор Салинас встрепенулся, словно окрыленной надеждой.
Паже понимал, что Лернер не мог принуждать присяжных. Однако Луиза Марин дала ему повод.
— В данных обстоятельствах, — продолжал Лернер, — вам, возможно, не хватило времени, чтобы обстоятельно проанализировать все показания. Предлагаю вам еще раз удалиться на совещание, чтобы в обстановке взаимного уважения выяснить — в состоянии ли вы вынести вердикт.
Дуарте задумчиво кивнул. Марин, скрестив руки на груди, задумчиво смотрела перед собой. У Паже слипались глаза.
К концу второго дня присяжные не вернулись.
2
В начале двенадцатого Кэролайн позвонила Паже в офис.
— Они пришли, — сказала она.
У Паже перехватило дыхание.
— Сейчас буду.
Он положил трубку и рассеянно огляделся. И вдруг понял, что не хочет уходить, пока он оставался здесь, у него была надежда. Крис машинально надел пальто, с трудом справившись с пуговицами.
По настоянию Паже, Карло оставался в школе. Кристофер обещал позвонить директору сразу после вынесения приговора — так, чтобы сыну стало известно о нем не от одноклассников или репортеров. И во что бы то ни стало намеревался сдержать обещание.
Ему потребовалось усилие воли, чтобы открыть дверь в кабинет Терри.
Там никого не было.
В приемной сидела секретарь Терезы Мей — приятная китаянка; на столе стояли фотографии ее детей.
— Я думал, что Терри здесь.
Мей взглянула на календарь.
— Миссис Перальта будет через час. Она на приеме у врача.
Паже почувствовал пустоту.
— У доктора Харрис?
Мей кивнула. Хотела что-то добавить, потом, посмотрев на Паже пристальным понимающим взглядом, спросила: