Терри не знала, что больше выводит ее из себя: нелепый вздор Рики, на который купились газетчики, или та расчетливость, когда они косвенно намекают на «якобы» имеющий место ее роман с Крисом, не давая повода для возбуждения против газеты судебного иска.
— Похоже, — сказал Крис, — за все, что бы мы ни совершали, приходится расплачиваться.
— Кто-нибудь еще пустил этот бред? — спросила Терри.
— Пока нет. Но Джеймсу Коулту наверняка будет известно. Впрочем, ему не потребуется уговаривать журналистов, они и так падки на такого рода сенсации — где-то, в какой-то газете, некий репортер с моральными принципами эмбриона уже подумывает, как опубликовать это, избежав обвинений в клевете. «В политических кругах озабочены появившимися в „Инкуизиторе“ материалами, которые могут пагубно отразиться на результатах предвыборной кампании Кристофера Паже» — вот как приблизительно это будет звучать.
Он говорил так, словно обсуждал потенциального клиента. Терри воздержалась от извинений за действия Рики: они были бессмысленны и прозвучали бы слишком жалко.
— Может быть, мне стоит предъявить ему иск, — предложила она. — Я не являюсь общественным деятелем — мне это будет проще.
— Нет. По крайней мере, пока Елена с ним. Иначе может сложиться впечатление, что ты добиваешься опекунства только для того, чтобы досадить ему. — Крис посмотрел на нее с сочувствием. — Если бы не мои игры в политику, у Рики не было бы ни единого козыря.
— Просто не верится, что он способен на такое, — сказала Терри и пожалела о своих словах раньше, чем поняла — по выражению глаз Криса, — что сморозила глупость.
— В самом деле?
Почувствовав неловкость, она поспешила загладить ее.
— Что ты собираешься делать?
— Прежде всего играть по правилам. Я уже сделал, что было в моих силах. Издатель нашего друга Слокама согласен со мной в том, что это еще не сенсация — по крайней мере пока. Если все ограничится злополучной заметкой в «Инкуизиторе», об этом, скорее всего, забудут.
— Но ведь ты сам в это не веришь.
Крис встал и подошел к окну.
— Это будет зависеть, — рассуждал он, — от того, что еще скормит им Рикардо Ариас, что откопает пресса или кто-нибудь еще, вроде Джеймса Коулта.
— Ты имеешь в виду Карло?
— Вот именно. Думаю, мне пора встретиться с Рики, — произнес Крис с холодной решимостью.
От этих слов Терри бросило в дрожь.
— Нет, Крис. Только не сейчас. Так будет еще хуже.
— Черт побери, Карло мой сын! — воскликнул Крис, давая выход своему гневу. — Этот мерзавец возомнил себя неуязвимым. Пока мы, два юриста, сидим здесь и рассуждаем о средствах защиты права, он калечит наши судьбы и измывается над моим сыном. Он смеется над нами.
Терри заставила взять себя в руки.
— Мы с Рики по суду оспариваем права на ребенка. Что бы он ни причинил Карло или тебе, ты не выступаешь в суде его оппонентом. Я тебе скажу, что предпримет Рики. Он сообщит судье Скатене, что ты пытался не допустить, чтобы суд узнал «правду» об инциденте с Еленой и Карло.
Похоже, ее слова подействовали на Криса отрезвляюще. Когда он снова заговорил, голос его был спокоен.
— По-своему Рики гениален. Он развел нас по разные стороны: любые мои попытки защитить Карло могут обернуться против Елены. И никто не сможет его пальцем тронуть, пока он будет заявлять, что Карло занимался развратом с девочкой. Особенно я.
Как-то Крис отмахнулся от Рики, заявив, что тот неудачник и ничтожество. Казалось, с тех пор прошла целая вечность. Самым ужасным было то, что в глазах Криса Рики, что называется, «обрел плоть». Начисто лишенному принципов Рики было нечего терять, поэтому те меры, которые мог применить против него нормальный человек, оказывались бесполезными.
— Мне очень жаль, — наконец произнесла Тереза, — но если он и дальше будет продолжать в том же духе, все поймут, что он из себя представляет. Я обязательно скажу ему об этом.
Крис равнодушно пожал плечами.
— Делай, что считаешь нужным. Я уверен — он тебя выслушает.