Вечером, закончив все дела, я закрылась у себя в каюте. Настроение было, прямо скажем, неважное. После объяснений Руана я сослалась на кучу дел и просто сбежала на камбуз. На прощание Руан наклонился, чтобы поцеловать меня, но я увернулась и быстро ушла. Не знаю, что он подумал, но в тот момент моя обида была так велика, что мне было все равно. Неужели я недостаточно хороша для него? Впервые в жизни я была готова на все, а он... Значит, традиции Лурана? Что-то перестали мне нравиться эти традиции!
Поймав себя на том, что начала бессмысленно метаться по комнате, постаралась взять себя в руки. Напоила свою сластену Акву фруктовой водичкой, улавливая в ответ теплый эмоциональный отклик, приняла душ в попытке хоть немного расслабиться, расстелила постель и завалилась спать.
Первый раз, находясь на этом корабле, я не могла уснуть. В теле все еще чувствовались отголоски желания, от сладкого томления, меня бросало то в жар, то в холод, а постель впервые казалась какой-то неудобной. Я проворочалась до тех пор, пока случайный взгляд на луксор, привычно лежащий возле кровати, не выхватил время - три часа ночи. Невероятным усилием воли, заставив себя успокоиться, закрыла глаза и спустя некоторое время все же провалилась в сон. Всю ночь мне снились глаза Руана, и я тонула в черно-голубых омутах, запутываясь пальцами в черном шелке длинных волос и ловя дыхание с нежных, соблазнительных губ.
Утром я явилась на кухню абсолютно не выспавшаяся и раздраженная. Лара, впервые видевшая меня в подобном состоянии, с легкой тревогой спросила, все ли у меня в порядке. Сославшись на головную боль, мучавшую меня всю ночь, сказала ей, что все уже нормально, и мы принялись готовить завтрак.
День прошел как обычно. После завтрака я прогулялась с Руаном по коридорам корабля. Но когда он хотел поцеловать меня, проводив до каюты, я позволила ему лишь прикоснуться к моим губам в мимолетном поцелуе, не желая вновь доводить себя до состояния исступления. На недоуменный взгляд с полуулыбкой сказала, что чту традиции Лурана.
Еще пару дней я успешно избегала более близкого общения с любимым.
Тем утром я только-только вышла из душа и надела свой любимый комплект ярко-красного белья с золотой вышивкой, как в дверь постучали. Будучи полностью уверена, что это Лара, частенько заходившая за мной по дороге на кухню, я открыла. На пороге вопреки ожиданиям стоял Руан. Его глаза наткнулись на мою почти обнаженную фигуру, заставив его застыть в немом изумлении. Я видела, как на его шее быстро-быстро забилась жилка, выдавая резко участившийся пульс. Уверенная, что выгляжу на все сто - длинные стройные ноги, тонкая талия, упругая красивая грудь, соблазнительно подчеркнутая изящным лифом, распущенные светлые волосы с рыжими прядями, волной спускающиеся ниже ягодиц - я повернулась к нему спиной и, слегка покачивая бедрами, прошла к шкафу. Видимо, Руан машинально сделал шаг в комнату - я услышала, как мягко закрылась дверь. Вынув чистый комбинезон, не спеша натянула его, повернулась и медленно застегнула молнию, глядя в лихорадочно заблестевшие глаза любимого. Руан в два шага пересек комнату и, буквально впечатав меня в стену, поцеловал с таким яростным желанием, что мои губы невольно ответили не меньшим пылом, а руки обвили шею, притягивая все ближе. Спустя пару мгновений я начала вырываться, заставив себя вспомнить о том, как он оттолкнул меня в коридоре. Руан неохотно прервал поцелуй, и я выскользнула из его объятий, отходя подальше от соблазна. Видно было, каких физических усилий ему стоит держать себя в руках: мышца предплечий вздулись, сжатые кулаки упирались в стену, спина была напряжена так, что казалась каменной, а дыхание вырывалось с надсадным хрипом. Я чувствовала себя не лучше, горя в том же пламени, что и он, и не до конца понимая, зачем сама отталкиваю его. Но где-то в душе все еще сидела заноза обиды, которая и привела меня в чувство, позволив успокоиться.
Взяв себя в руки, Руан подошел и сел рядом со мной на кровать, где я успела устроиться, приходя в себя.
-Эми, нам надо поговорить. - Его голос звучал хрипло, словно простуженный, - я пришел узнать, что случилось. Ты избегаешь меня? Стоит прикоснуться к тебе, и ты ускользаешь, ссылаясь на срочные дела, не позволяешь целовать и обнимать себя. Или вовсе не показываешься мне на глаза. Что происходит?
Я слушала молча, понимая, что он прав, и эти дни я действительно избегала его, скрываясь на кухне, когда он приходил в столовую, или, прячась в каюте, если видела его где-то поблизости.
- Ты прав, нам надо поговорить, - в конце концов, кивнула я.
- Я тебя чем-то обидел?