Судя по обилию сдутых мячей и толстой сетке, натянутой вдоль окон, раньше здесь гоняли в баскетбол и волейбол. Но самое главное, путь в зал лежал через небольшой гардероб и, соответственно, две двери, каждая из которых запиралась на оставленный в скважине ключ. Вера опасалась, что механизм мог уже проржаветь или прийти в негодность. Но нет: звонко щелкнув, замки отгородили их двойной преградой от коридора и внешнего враждебного мира.
Вовремя: едва Вера провернула второй ключ, с той стороны послышались приглушенные шаги. Семенящие, сбивающиеся иногда на старческое шарканье, они время от времени затихали, чтобы смениться тяжелым, с частыми громкими выдохами сопением.
Зараженные. Потеряли след, и теперь обнюхивали коридор.
Вера приложила палец к губам - пилот кивнул. Он сполз с ее плеча, и держась за стену, уселся на пол. В его руках появилась желтая коробочка аптечки.
Она вопросительно подняла брови, показав глазами на рану. Парень смущенно улыбнулся, но покачал головой и принялся копаться в аптечке.
Вера пожала плечами, и присела у стены чуть поодаль. Сам - так сам. Теперь, когда страх немного отступил, он явно опасался подхватить от нее какую-нибудь городскую заразу.
Обработав рану и вколов какую-то ампулу, пилот откинул голову и прикрыл глаза. Вера же, вполглаза наблюдая за ним, продолжала прислушиваться к шорохам снаружи.
Где-то через час, когда те поутихли, она шепотом спросила:
- Как нога?
- Терпимо, - прошептал тот. - Кость вроде не задета. Но медицинская помощь... Помощь... - Он неожиданно спохватился, засуетился и вытащил из нагрудного кармана рацию. - Надо вызвать помощь.
Но уже после пяти минут тыканья в тангенту, он обессиленно опустил руки:
- Аккумулятор... Чертова батарея села!
- Не кричи. Запасной, что ли, нет? - жестоко сыронизировала Вера, но парень вдруг оживился:
- Есть. Есть! Должна быть в сумке. Но...
- Что - но?
- Сумка в вертолете...
Вера вспомнила столб дыма над машиной и усомнилась:
- А он не взорвался?
- А ты слышала взрыв?
Действительно. Взрыва не было.
- К тому же, топлива почти не оставалось. Нам бак пробили. Твари... Нарвались на мародеров...
- Давай без историй, - перебила его Вера и, подумав, продолжила:
- Раньше завтрашнего утра можешь забыть про свою батарейку. Пока друзья не угомонятся.
- Какие... А, инфицированные.
- Именно. Так что вколи себе лучше что-нибудь для спокойствия и спи. Лучше времени не придумаешь.
Когда уже смерклось, и Вера, укутавшись в куртку, клевала носом, со стороны пилота послышался шепот:
- Спасибо...
-Что? - Встрепенулась она.
- Спасибо. Что спасла.
- Спи, вояка. Не факт, что завтра будет лучше.
Пауза, и парень добавил:
- Меня Слава зовут.
***
- Ну что, уже можно открывать? - Веселится она, касаясь пальцами его ладони, которой он прикрывает ей глаза.
- Подожди, солнышко. Еще чуть-чуть... Аккуратно, не споткнись... Иначе какой же это будет сюрприз.
- Ну, милый. Ну, ... - Вера называет его по имени, но не слышит собственного голоса. Она напрягает слух до предела, но даже отзвуки его ныряют за невидимую ширму. И почему, произнеся это имя только что, то самое имя, которое наполняет душу теплом и хочется произносить бесконечно, упорно ускользает из памяти? Такое ведь бывает только в бреду. Или во сне...
- Имей терпение. - Лица его Вера не видит, но чувствует улыбку. Жесткие пальцы немного, но пахнут табаком. Опять тайком покуривал. Надо бы разозлиться, ведь обещал бросить, но почему-то не выходит.
- Вуаля, - с наигранной торжественностью восклицает он и убирает руки.
На полу стоит плетеная корзина с высокой, повязанной красным бантом ручкой. А из нее, высунув наружу смешную мордашку, озирает окрестности черный вислоухий щенок.
- Ну что? Как назовешь?
- Это мне?
- Ну а кому же? - Усмехается он. - Или это на моем десктопе ризеншнауцеры сменяют друг друга, как почетный караул?
Щенок тем временем неуклюже наваливается на край, опрокидывает корзину и выпадает, окутанный старым пледом. За полминуты одолев последний, он победоносно фыркает и неуклюжей спотыкающейся походкой ковыляет к Вере.
Черные лапы мягко упираются в колготки, хвост ходит ходуном, и Вера заметить не успевает, как черное чудо уже устраивается у нее на руках.
- Так как назовешь?
Черные глаза, выделяясь на мордашке лишь узким краешком белков, вдруг уставляются куда-то ей за плечо. Тогда Вера тоже поворачивает голову и тут же получает по щеке смачную оплеуху слюнявым гладким языком.
- Ах ты, жулик! - Она смеется и трепет малыша по холке. - Вот так тебя и назову!
***
Ночью был сильный дождь, и фасад дома облупился еще больше. Прорехи в голубой краске теперь походили на рваные раны, затянуться которым было уже не суждено. Остальные дома были не лучше, и вся улица, как и положено мертвецу, постепенно превращалась в тлен. Но этот дом она видела каждое утро, и он давно стал для нее этакими часами, подтверждающими реальность окружающей обстановки и протекания унылых дней.