Тускнел Аланар, подгоняемый братом, он правил ладьей все быстрее. Еще не вальсировали белые кружева, но холодным дыханием зима предуведомляла Яраил о своем скором приходе. Вечерело, и в «Кутилу» возвращались игроки в свайку[41], чтобы согреться и присоединиться к веселящемуся люду. «И в пору битвы не смолкнет музыка, и не опустеют пенные кружки», — торжественно заявлял Гогорад — задорный крепыш и хозяин постоялого двора. Веселье в «Кутиле» шло в самом разгаре: за круглым столом шумно играли в кости, у барной стойки соревновались в количестве выпитого. Там, среди крупных мужчин, выделялся тощий алианец с темно-красным оттенком кожи, никогда прежде не пивший алкоголя, но очень хотевший понравиться новым подбадривающим его друзьям. Особняком сидели сосредоточенные шашисты, иные завсегдатаи предавались солдатской забаве — бросали короткие стрелы в прибитое к стене дно бочки. И все эти действа происходили под оживленную лютню златокудрого красавца. Здесь собрались люди различного происхождения, многие говорили на разных языках и в повседневной жизни не понимали друг друга, но общие увлечения игнорировали языковой барьер, объединяли и сплачивали постояльцев.
Граниш и Белый Охотник раздумчиво потягивали эль, Миридис разглядывала картины будущего в кубке вина, Вирдео и Азара оживленно о чем-то беседовали, Солас остался наедине с кружкой воды — иных напитков магистр солнца не употреблял, от пищи же отказался вовсе, Амутар присоединился к игрокам в кости и на ссуженный у Граниша фалрин уже имел десяток блестящих монет, Дъёрхтард слонялся от одной группы людей к другой, нигде подолгу не останавливаясь и ни в чем не участвуя.
— Я им не доверяю, — признался Вирдео, имея в виду предвозвестников.
— А я не чувствую в них угрозы, — возразила Азара.
— Именно это и должно тебя насторожить. Пойми, не важно, осознают они свое предназначение или нет, несут добрые намерения или только притворяются союзниками, их рождение, обусловленное смертью прежних вестников, предопределено тысячу лет назад, а быть может и раньше, и в столь дальновидном планировании не может быть места таким мелочам как человеческий фактор.
— Чего же ты хочешь: обезопасить город, добившись их пленения, или вовсе…
— Я рассматриваю оба варианта.
— Что?!
— Азара! — поразился ее наивности Вирдео и одновременно призывал не привлекать к себе лишнего внимания. — Речь не идет об отдельно взятых жизнях, но о жизнях, возможно, всего Сребимира, или даже Яраила! За большой мир мы платим маленькими жертвами. И так было всегда: отказ от многих школ магии только потому, что в перспективе ученики достигнут запретных глубин, обучение только тому, что знаем мы сами, что мы можем контролировать. К тому же, убежден, потенциальную угрозу мы устраним, обезвредив кого-то одного, вот хотя бы мага.
Тут их подозвал Гогорад, объявив, что трехместная комната, которую они ожидали, освободилась. Азара сказала, что хочет в одиночестве подумать о словах магистра, и с притворством, которым владела в совершенстве еще в бытность рошъяра, стала изучать ассортимент бара, а после того, как Вирдео и за ним Солас, одаривший ее хмурым взглядом, скрылись на втором этаже, резко обернувшись к двери, как будто бы случайно столкнулась с Дъёрхтардом, который, не глядя по сторонам, направлялся к приятелям. Он, извиняясь, посторонился, но Азара так просто его не отпустила.
— Дъёрхтард, ты ведь дикий маг? — сделала она заключение, исходя из отсутствия знаков принадлежности определенному ордену на его мантии.
— Да.
— А какое направление тебе ближе всего?
— Альгар. Я не владею магией альмандов, но с недавнего времени мне стали открываться секреты первого языка.
— Как такое возможно? Я и сама теперь вспоминаю альгар, но ведь я слышала его из уст самих альмандов, другого пути его изучения нет. Ты ведь не бог, правда? — она улыбнулась, и собеседник не смог не вернуть улыбки.
— Нет, конечно, нет. Я сам не нахожу ответа, — и после короткой паузы сказал: — богиня. Так странно говорить с тобой на равных. Сколько тайн ты познала, сколько цивилизаций пережила? — он покачал головой, не в силах этого вообразить.
— От многих знаний я предпочла бы избавиться, о многих событиях забыть.
— Да, наверное… Нигдарабо, — каким он был?
— Я не помню его, не помню, чтобы хоть когда-то видела его, и не уверенна, что он вообще существовал.
— Аштагор стер воспоминания о нем.
— Не воспоминания, а самого Нигдарабо. Аштагор переписал историю, мой дед никогда не рождался.
41
Свайка — игра, в которой необходимо одноименным металлическим стержнем попасть в кольцо, закрепленное на полу.