— Да. Но это только край всего, что будет переформатироваться. Ольга создала настоящую систему, причём сегментированную или по другому модульную. Каждый сегмент корпорации может работать абсолютно автономно. Если какая-то её часть вдруг будет, по каким-то причинам отсечена, это скажется только на сроках выполнения заказа, но не на всём заказе. Так как заработают резервные мощности в других сегментах. Это то, что касается промышленности. Здесь она использовала ещё советский опыт дублирования оборонных предприятий в разных частях страны.
— Она что, одна всё сделала?
— Почему одна? — Я усмехнулся. — Над этим работало целая куча народа. Правда этот народ не понимал конечной цели. Например, Ольга или я при необходимости давали задание нашим аналитикам, или логистам, или технарям, без разницы, даже СБ была задействована. Задание выполнялось, его результат ложился ей на стол. А для чего это делалась, какова конечная цель, знали только Ольга, я, дед и Сеченов.
— Мой шеф?
— Да, твой шеф.
— Тогда я не понимаю того, что ты его отчитал. Это было похоже на отставку.
— Так было надо. Дядя Коля уходит в тень. Он займётся тем, что умеет делать лучше всего, тем более это и была его специализация по прежнему месту службы.
— Что именно?
— Промышленный шпионаж. В структуре СБ создаётся такой отдел. Но он будет работать автономно. Подчинение напрямую мне. Ольга будет иметь особый статус, в соответствии с которым отдел Сеченова будет работать с ней вплотную и она может затребовать любую интересующую её информацию.
— Ничего себе! То есть, Ольга имела доступ у самой секретной информации, можно сказать совершенно секретной?
— Да. Даже к такой информации, которую будет знать только очень узкий круг людей. Например, я и всё.
— Тогда получается, что она имела не меньший приоритет, чем члены семьи — Аврора, твой сын, дочь, мать, сестра, брат, племянница?
— Именно так. Стас, когда я говорил, что Оля незаменимый человек, я тогда говорил не в переносном, а в буквальном смысле этого слова.
— А ты её отправил в Швейцарию!
— Отправил. У меня не было выбора. Всё шло хорошо до того момента, пока она не влюбилась. Это могло навредить делу. Влюблённая женщина непредсказуема. Но здесь, Оля вела себя в высшей степени корректно. Она не пыталась меня соблазнить, не говорила мне слов любви, не писала мне любовных писем или СМС. Она не переступала определённые границы. Постепенно ситуация бы стабилизировалась и я смог бы, очень надеялся, переключить её внимание на какого-нибудь мужчину.
— На какого?
— Да на какого-нибудь. Подобрали бы ей мужа с Сеченовым. Не суть. Но в дело вмешались мои дамы. И особенно моя мать. Визит Дарьи Дмитриевны к Ольге спровоцировал последнюю. Произошло то, чего я так опасался. Она фактически соскочила с рельс. Причём в самый ответственный момент. Понимаешь, быть с Ольгой близкими людьми и оставаться партнёрами по делу мы могли бы только в одном случае, если были бы мужем и женой. Тогда проблем не было бы. Но у меня уже есть жена и Аврору я люблю, разводиться не собираюсь. И делать Ольгу банальной любовницей так же в мои планы не входило. А тут на тебе. Опасность была в том, что она, как влюблённая женщина могла бы посчитать себя отвергнутой, униженной и растоптанной. Вот этого нужно было избежать. Ты же понимаешь на что способна такая женщина. Это же хуже атомной бомбардировки. Вот и надо было пройти на грани фола, по краю. Она пережила стресс. Но удержалась. Я дал понять ей, что она не чужая. Постарался сделать так, чтобы она не почувствовала себя униженной. В противном случае, ты же понимаешь, какой вариант пришлось бы задействовать.
— Ликвидация.
— Именно. А я не хотел. Тем более, дед мне сказал, чтобы я берёг её.
— Ты дал ей надежду?
— Нет. Я дал ей понять, что она мне дорога, как член семьи, как сестра.
— Ты думаешь сработало?
— Я думал, что да. Но похоже я где-то ошибся. Если это не диверсия. Ольгу я намерено убрал подальше. На неё и так слишком много внимания было. А здесь, как в пословице — подальше положишь, поближе возьмёшь.
— А ведь ты сыграл, Глеб, на её чувствах! Фактически использовал и продолжаешь использовать.
— Конечно. Но это было лучше, чем закрыть за ней крышку грома и кинуть горсть земли в её могилу. Ты же понимаешь? А теперь именно это и придётся делать. Закрыть крышку гроба и бросить последнюю горсть земли.
— Теперь понимаю. Ты ей доверял?
— Да. Доверял. Я в неё верил. Я же сказал тебе. — Плеснул ещё виски в опустевшие бокалы.
— Поэтому и контроль над ней 24 часа в сутки был?
— Это больше не контроль, это её безопасность. В случае малейшей угрозы, к Ольге должен был быть задействован особый протокол эвакуации. При необходимости, даже дипломатической почтой. Это забота иностранного отдела и особо Сеченова. Принимай дела окончательно у дяди Коли.
— Что с Марго делать будешь?
— Ничего. Мы с ней договорились. Фамилию у Кати сменили, как и отчество. И у неё уже российское гражданство, по мимо бразильского. Так что здесь всё ровно. Марго вроде нашла общий язык с Авророй и моей матерью, может приезжать сюда в Усадьбу вместе с дочерью. Это на усмотрение женщин. Я туда не касаюсь.
— Ольга руководитель проекта, так ведь?
— Совершенно верно. Была.
— Кто сейчас станет генеральным в новой корпорации?
— Я, как и планировалось. Ольга должна была стать моим первый замом и исполнительным директором. Второе лицо. Фактически она им и стала. Ты, с этого момента, окончательно принимаешь на себя всё СБ, будешь иметь такой же уровень доступа к секретной информации, как я и Ольга. У остальных доступ будет ограниченный. Исходя из их направления работы. Сеченов работает по шпионажу. Остальное его не касается. Он сам так захотел. Это его право.
— То есть, мы трое, вернее уже двое будем иметь наивысшую категорию допуска?
— Да. Я пока не знаю, кого возьму на место Оли. У меня просто нет кандидатов!
— Жёстко.
— Нормально.
— А конструкторы?
— Только по своим направлениям. Каждый должен знать ровно столько, сколько ему положено знать. Лишние знания, лишние печали. Оно никому не надо.
— Как долго Ольга должна была находиться за рубежом?
— Ещё не больше года. Возможно меньше. Потом вернулась бы.
— Глеб, а ноутбук. Который ты ей подарил, он с секретом?
— Конечно. С ним наши яйцеголовые поработали. Там вся информация по «Артемиде», зашифрована. Ольга была в курсе. Она знала, как с ней работать.
— Если была диверсия, значит, кто-то левый в курсе и большая игра началась?
Я в ответ только усмехнулся…
Стив
Мы стояли с Алёной на берегу озера. Уехали с ней сюда вчера. Юлька спала в палатке, тихо посапывая. Было утро. Мы специально встали с женой так, чтобы застать рассвет. Смотрели на восток. Алёна прижималась к моей груди спиной. Я обнял её. Она положила свои руки на мои. Скоро должно было появиться солнце. На костре висел котелок с водой. Будем заваривать чай. Люблю я это дело, походный чай, он отличается от того, который завариваешь дома.
Прижал жену ещё теснее к себе, зарылся в её волосы. Алёна улыбнулась. Даже услышал её смешок.
— Стас, ты всё не можешь успокоится?
— Я никогда не успокоюсь, глядя на тебя.
— Это обнадёживает.
— В чём?
— В том, что я тебе не надоем.
— За это можешь не беспокоится. Обещаю.
Мы ещё немного помолчали.
— Стас. — Опять обратилась ко мне Алёна. — Скажи, что было бы, если бы Ольга не погибла? С ней, с Глебом и Авророй?
— А что с ними должно было случиться?
— Для меня ситуация не совсем понятная была.
— Ничего не было бы. Аврора жена Глеба, хозяйка Усадьбы, мать его детей.
— Сына!
— Пока сына. Но думаю, они на этом не остановятся.
— А Ольга?
— Ольга была бы одна из ведущих топ-менеджеров, второе лицо в корпорации.
— Но она любила Глеба.
— Да мало ли кто и что любит⁈ Каждый должен заниматься своим делом. Ольга была бы на своём месте, делала бы ту работу, которую от неё требовали бы.
— Но влюблённая женщина готова на многое.
— Это понятно. И к этому были готовы. Алён, не надо Глеба считать легкомысленным. Видишь ли, в чём дело, действия Белозёрских порой трудно понять с первого раза, в первом приближении. Понятно становится спустя время. У них для каждого отведена своя роль и поставлена своя задача, которую должны выполнить на все 100!
— Даже для тебя?
— Даже для меня.
— И для меня?
— И для тебя.
— Как то это…
— Не совсем нравится?
— Да.
— Взгляни на это с другой стороны. Любой, кто попадает в орбиту их внимания, оценивается ими словно они тебя измерили, взвесили и пристроили там, где ты можешь быть максимально полезен. Если не можешь, то тебя просто вычеркивают из списка и забывают.
— Ага, своего рода список Шиндлера!
— Что-то в этом роде. И чем больше твоя ценность для них, тем больше тебе даётся. Но и больше с тебя начинает спрашиваться.
— А детей они так же квалифицируют?
— Дети для них идут по особой строке. Даже не родные.
— Это как?
— Ну вот возьми нашу Юльку. Она крестница Глебу. Ты знаешь, что с ней работает детский психолог?
— Зачем? Она что, нуждается в психологе?
— Не нуждается. Просто по заданию Глеба создаётся психологический портрет Юли. Чтобы выяснить к чему у неё предрасположенность, в чем она более талантлива и где может максимально, в будущем, себя реализовать.