— Давай младшой, подъем-переворот на раз-два. — Командовал старший брат. — Ещё пять заходов.
Разогревшись, вернулся в свои комнаты. Пока принимал утренние процедуры, проснулась Вероника. Она с удивлением рассматривала интерьер. В спальную зашёл Владимир. Он был по пояс раздел и вытирался полотенцем. Посмотрел на девушку.
— Проснулась? Доброе утро, Вероника! Как себя чувствуешь?
— Где я и что ты со мной сделал?
— Ты у меня дома. В графской Усадьбе. И я с тобой ничего не делал. Разве не чувствуешь?
— Знаешь, Вовка, ты такой мерзавец!
— Спасибо, Вероника, за доброе утро.
— У меня голова болит. И вообще я себя плохо чувствую.
— Сейчас.
Володя вышел. Вскоре вернулся. Принёс таблетку и стакан кипячёной воды.
— На, выпей.
— Что это?
— Глотай. Тебе станет легче. Боль снимет. — Дождался, когда Вероника проглотит таблетку и запьёт её. — Теперь иди в ванную. Прими душ, тебе полегчает. — Протянул ей халат.
— Я не пойду.
— Пойдёшь. Не вредничай. Прошу тебя.
— Выйди.
Володя вышел. Вскоре из спальни показалась Вероника в халате. Он был ей великоватый.
— Ванная там. — Указал Володя Веронике. Дождался пока она примет душ. Сам уже переоделся. Потом подождал пока оденется девушка. Она старалась не смотреть на него.
— Спасибо. Володя. Извини, я вчера напилась, как свинья. Как мне в город попасть?
— Всё нормально. В город я тебя отвезу. Пойдём завтракать.
— Я не хочу.
— Надо, Вероника. В конце концов, это не прилично игнорировать семью, в доме которой ты провела ночь. Пожалуйста.
— Мы одни будем завтракать?
— Нет. Там моя мама, старший брат, муж мамы, жена брата, моя сестра и её муж. Есть ещё две племянницы и племянник. Но они ещё совсем маленькие и сейчас спят.
— Я не пойду. Ты с ума сошёл? Они же видели в каком я вчера была состоянии.
— Ну и что? Видели тебя только мой брат и моя мама.
— Я всё равно не пойду.
— Вероника, я прошу тебя, пожалуйста.
— Мне стыдно. Володя. А это правда графская резиденция?
— Правда, самая настоящая. Только она новая, построенная на месте прежней. Та была разрушена во время войны. Попала мощная авиационная бомба и здание было почти уничтожено.
— А твоя семья до революции тут жила?
— Да. С со второй половины 16-го века. Иван Грозный даровал моим предкам здесь земли. Раньше они жили ближе к Москве. Практически в городе. Но там терем татары сожгли в 16 веке. После этого они сюда перебрались. А основная резиденция была в Новгородчине. Там и погост бояр Белозёрских. Он до сих пор есть и мы туда ездим. А здесь сохранилась усыпальница уже графов Белозёрских. Я могу тебе её показать.
— Там хоронили твоих предков?
— Да, с того момента, как они здесь обосновались. Мы туда часто ходим, просто посидеть. Там ты словно разговариваешь с ними. Туда и мама ходит, и Глеб, мой старший брат и его жена. И Ксюша, моя старшая сестра. Только мы ходим все туда по одиночке или вдвоём.
— А я не знаю, где мой дедушка похоронен. И где прадедушка. Прадед погиб на войне, пропал без вести, где-то в Смоленской области. Даже могилки его нет. А дедушка пропал в тайге. Он геологом был. Его так и не нашли… Хорошо, пойдём.
Володя взял Веронику за руку. Она её не убрала.
В столовой или как Белозёрские называли трапезной, Вероника увидела трёх женщин и трёх мужчин. Две женщины молодые, не сильно намного старше её самой и одна в годах. Все ухоженные, красивые, даже старшая. У неё с одной из молодых было фамильное сходство. Вероника поняла — это мать и дочь. Эти две смотрели на неё с любопытством. А старшая ещё и с немым осуждением. Вторая молодая женщина, белокурая, смотрела на Веронику по-другому. Участливо что ли, словно на сестру. Вероника поняла, это жена старшего брата Владимира — Аврора. Мужчины — очень похожий на Володю, сидел во главе стола, это Глеб. Тот, кто старше, это муж их матери и третий — муж Ксении, сестры Володи. Муж Ксении и муж матери, смотрели на неё тоже с любопытством. А вот Глеб со смешинкой в глазах и улыбкой на лице. Она покраснела.
— Доброе утро Вероника! — Поприветствовал её Глеб. — Как ты себя чувствуешь?
— Доброе утро. Спасибо, хорошо.
— Ну и отлично! Вероника, присоединяйся.
Завтрак прошел с точки зрения Вероники хорошо. Белозёрские ели, иногда шутили. Дарья Дмитриевна расспрашивала Веронику о учёбе, но не назойливо. У них была какая-то атмосфера доброжелательности, тепла. Вероника поняла под конец, они семья. Близкие люди. Родные. И в какой-то момент ей захотелось стать частью их. Она была поражена сама себе.
Закончив завтрак, все пожелали друг другу удачного дня. И это была не дежурная фраза или дежурное пожелание. Они на самом деле желали друг другу этого искренне. Аврора ушла первой, у неё проснулся маленький сын.
Вероника молчала всю дорогу, пока Володя вёз её в город. Приехали к ней домой. Она посмотрела на него.
— Скажи, что это было?
— Что именно, Вероника?
— Вот это всё? Ночь в доме твоей семьи. Я поняла, ты меня раздел до трусов и уложил спать. Не воспользовался. Потом завтрак… — Девушка замолчала.
— Это моя семья. Как ты нас называешь графёныши. Ну вот, Ника, ничего такого не случилось. В холопки тебя не записывали. На конюшне не пороли. — Володя засмеялся. Вероника в ответ улыбнулась. Вышла из машины. Владимир тоже.
— Мне пора, Вова. — Тихо проговорила она.
— Конечно. Извини, если что.
— Это тебе спасибо, что увёз меня от этого бара. Ладно, Володь, я пошла.
— Иди. — Он смотрел вслед девушки. Она прошла немного к своему подъезду. Потом остановилась. Обернулась. Смотрела на Владимира. Он некоторое время стоял замерев, а потом быстро рванул к ней. А она к нему. Они сошлись. Объятия. Их губы соединились.
— Я никому никогда тебя не отдам. — Прошептал он ей. А она опять заплакала. Крепко обнимала его, прижимаясь к груди. Он гладил её. — Вероничка моя. Ты чего ревёшь?
— Прости меня пожалуйста. Прости за то, что наговорила тебе гадостей. Что оскорбляла тебя. Ты когда уехал, мне стало так плохо. Я поняла, что теряю тебя. А я не хотела. Просто это вредность и упрямство. И я очень люблю тебя. И не потому, что ты граф или ещё кто-то. Володя, — она подняла мокрое от слёз лицо, — если ты не захочешь больше видеть меня, я всё пойму.
— Ну уж нет. — Он стал целовать её мокрые глаза. — Ты никуда от меня не денешься. Запомни, сердце моё, если ты попала к Белозёрским, ты уже никуда от нас не денешься. От меня не денешься. И замуж выйдешь за меня. И детей рожать мне будешь. Поняла?
— Поняла…
Глеб
— Глеб, это видео из машины сопровождения. — Дядя Коля повернул ноутбук ко мне экраном. Включил воспроизведение. Впереди машины охраны, откуда велась запись двигался белый «Мерседес». Это была машина Оли. Вдруг она резко стала увеличивать скорость. Скорость увеличилась до 150 километров в час. Охрана пыталась связаться с Ольгой. Но она не отвечала. Потом «Мерседес» резко повернул и на полном ходу врезался в дорожное бетонное ограждение. Машина, деформируясь подпрыгнула и отскочила назад. Показалось пламя. Охрана остановилась рядом, к «Мерседесу» подскочили секьюрити. Стали тушить из автомобильных огнетушителей машину. Один из мужчин, пытался открыть водительскую дверь. Но её деформировало. И открыть не получалось. Подъехала патрульная машина с проблесковыми маячками. Полицейские стали помогать тушить. Камера бесстрастно фиксировала всё, что происходило там. Пламя удалось сбить не погасить окончательно. Машина дымилась. Плюс пар из повреждённой системы охлаждения. На горячий двигатель выливался тосол. Потом подъехали пожарные и скорая. Ольгу вытащили из машины, разрезав дверь и часть крыши. Положили на носилки. Врачи склонились над ней. Потом носилки поместили в карету скорой помощи и машина уехала.
— Дядь Коля, запись из салона Ольгиного «Мерседеса»?
— Сейчас. — Он закрыл видео, которое просмотрели только что. Навёл курсор на следующую папку-файл. Кликнул и отошёл. Пошла запись. Ольга вела машину. Как всегда, выглядела идеально. Деловой костюм, макияж. Красивая она всё же. В машине она была одна. Внимание сосредоточено на дороге. Ни разу не подняла взгляд на камеру. А она знала о ней. Это не скрывалось. Таковы были требования безопасности. В какой-то момент она всё же взглянула в камеру. Лицо сосредоточенно. Взглянув, опять перевала взгляд на дорогу и увеличила скорость. — Здесь она разгоняется. Сейчас она посмотрит в камеру. — Пояснил дядя Коля. И она действительно взглянула. Теперь она была другая. Она словно сделала какой-то выбор. И уже была не здесь, а там за чертой. Её взгляд был ясным, чистым. Её губы прошептали: «Прости» и она, не глядя на дорогу, вывернула руль влево. При этом продолжая смотреть в камеру. То есть, на меня. Она знала, что я буду эту запись просматривать. Она словно просила прощения и прощалась со мной. Потом картинка резко прыгнула. Это был удар. Сработка подушек безопасности. Они закрыли обзор. Я смотрел до последнего. До того момента, как спасатели добрались до Оли. Подушка безопасности сдулась. Увидел её. Она была белая, как снег. Ни кровинки на лице. Её вытащили. Всё, запись остановилась. Я сидел и молчал. Дядя Коля и Стас тоже молчали. Потом Стас положил передо мной на стол какие-то документы.