— Куда? — Вопрос вырвался непроизвольно.
— Как куда? Вниз. Я отведу тебя к твоим родителям. Надеюсь, они ещё здесь и передам им. Вот и всё. И всем будет хорошо! Тебе не надо будет раздвигать ноги передо мной и стараться ублажить ненавистного тебе мужчину. Мне не надо будет спать с тобой. Прибежишь к своему милому и на радостях попрыгаете с ним на батуте. Что-то не так?
Я замерла, глядя ему в глаза. Конечно, это было бы просто замечательно. Вот только… Что будет с мамой, отцом и сестрой? Вырвала свою руку из его.
— Я никуда не пойду.
— Не понял, Аврора? В постель со мной ложиться не хочешь и валить отсюда тоже не хочешь. А чего ты хочешь?
— Глеб, пожалуйста.
— Что?
— Я знаю, что должна лечь с тобой в постель. Но я не люблю тебя. Понимаешь? Я люблю другого человека.
— Ну так и люби его на здоровье! Пожалуйста, иди. Завтра подадим заявление в ЗАГС и разведёмся. Подарки, которые нам надарили, вернём гостям назад. Скажем, ошибочка вышла.
— Глеб, но я не могу просто так уйти. Ты же понимаешь, что тогда будет с моей семьёй.
— И что? Мне какое дело до твоей семьи? Ты мне кто? Жена? Не похоже. Если жена, тогда раздевайся с радостью. Залезай в постель. Закрепи свой брак делом. Застолби мужа за собой. Если этого делать не хочешь, тогда просто разбегаемся. В этом случае я тебе ничего не должен, ты мне ничего не должна. Я не собираюсь свою жену насиловать. Я не для этого женился, Аврора. Пусть я и не хотел этого, но раз уж так произошло, то давай постараемся стать супругами. Если нет, повторяю какой уже раз, то разбегаемся. Заниматься клоунадой я не хочу. Любовниц мне иметь противопоказано, по крайней мере в ближайшее время. Конечно, в том случае, если я женат. А если нет, тогда сколько угодно. Вот и подумай, Аврора. Мне зачем такая жена как ты? Не зачем. Так что пошли. Закончим с этим и всё. Я уеду к своим друзьям и там расслаблюсь. Ты вернёшься домой, ну или можешь уехать к своему любимому. А кто он?
— Павел.
— Тем более. Можешь сразу ехать к этому Павлу.
— Подожди, Глеб. Не надо никуда идти. Налей мне ещё шампанского. А лучше водки, если есть.
— Коньяк будешь?
— Буду. Правда я раньше никогда не пила крепкого спиртного.
— Всё когда-то бывает в первый раз.
Глеб вышел, но очень быстро вернулся. Принёс бутылку какого-то коньяка. Посмотрел на меня, улыбнулся.
— Аврора, ты точно решила?
— Да.
— Тогда давай договоримся с тобой сразу, как говорят, на берегу.
— О чём?
— О том, что мы не будем устраивать из нашего брака балаган. Что, я буду твоим мужем не только на бумаге, но и в реальности. Как и ты моей женой. И мы оба будем перед друг другом нести определённые обязательства. Ты понимаешь?
— Понимаю.
— Хорошо. Я не требую от тебя, чтобы ты меня безумно полюбила. Это бред, а я реалист. Но и ты не требуй от меня большого чувства.
— Конечно.
Глеб был спокоен. В его глазах не было злости или ещё какого-то негатива ко мне. В тоже время я не видела у него вожделения и желания набросится на меня.
— Иди сюда. — Позвал он. — Садись. — Глеб показал мне на постель. — Не стесняйся.
Налил в бокалы из-под шампанского темно-янтарной жидкости. Но не много. Это говорило, что он не хочет напоить меня. Хотя я хотела этого. Так мне казалось, что легче перенесу близость с Белозёрским. Всё же кроме Павла и то один раз, у меня с другими мужчинами близости ещё не было. Я села на краешек кровати. Глеб вновь расстегнул свою рубашку, но не полностью и снимать её не стал. Протянул мне бокал. Сел рядом. Но обнять меня или ещё что-то подобного не делал. Сделал глоток из своего бокала. Потом взял виноградинку с вазы. Отправил её в рот. Потом отщипнул с грозди ещё одну виноградинку.
— Делай глоток. Это хороший коньяк.
Я сделала, горло обожгло огнём. Я даже закашляла.
— Рот открой. — Сказал он. Я пыталась вдохнуть. Он в это время положил мне в рот виноградинку. Жидкий огонь побежал у меня внутри с верху вниз. Я жевала виноградинку, смакуя её. В какой-то момент, мне стало легче. Меня отпустило то напряжение, в котором я находилась последние дни. Глеб, глядя на меня, улыбался.
— Ну как? Понравилось? — Я ему кивнула. — Тогда ещё глоток!
Сам он так же, опрокинул содержимое бокала себе в рот. Заедал тем же виноградом. Я глубоко вдохнула и тоже одним глотком выпила весть коньяк, который у меня оставался. И вновь он положил мне в рот виноградинку. Он начал мне рассказывать смешные случаи из своей жизни. Мы с ним смеялись. Как такое произошло, я не поняла. Смотрела на мужчину. А ведь он симпатичный. Мне захотелось прикоснуться к его груди, через расстёгнутую рубашку. Я даже сглотнула слюну. Он это понял. А я поняла, что он понял. Почувствовала, что краснею.
— Аврора. Не стесняйся. Сделай то, что хотела сделать.
Покачала отрицательно головой. Протянула ему пустой бокал.
— Налей мне ещё!
— Аврора, а если ты напьёшься в дрова? Я что с тобой пьяной вусмерть делать буду?
— Как что? Сексом займёшься. Ты же хочешь этого, Глеб?
Он засмеялся. У него был такой заразительный смех. Я смотрела на него недоумённо, но потом почувствовала, как мои губы, помимо моей воли тоже растягиваются в улыбке.
— Что не так, Глеб?
— Да всё не так. Поверь.
— Подожди. Но ведь вы, мужчины, всегда хотите напоить женщину, чтобы было проще овладеть ей. Разве не так? — Глеб опять засмеялся. Я тоже, глядя на него. — Глеб, ну что, разве я не права? Или я тут глупости говорю?
— Солнышко. Да, есть такое. Спиртное расслабляет женщину и снимает некоторые внутренние барьеры. Так легче добиться более тесного общения. Но, одно дело напоить женщину в хлам, чтобы она ничего не соображала и вырубилась. Тогда делай, что хочешь. Но так делают только подонки. Я так никогда не делаю. Да и с сильно пьяной женщиной никакого удовольствия нет. Она же будет лежать как бревно. Ничем не отличаться от силиконовой куклы.
— А ты что, пробовал с силиконовой куклой?
— Боже упаси! И надеюсь, что никогда к её услугам не прибегну в будущем. А вот с немного хмельной женщиной, заниматься любовью, одно удовольствие!
— А что с трезвой плохо?
— Почему плохо? Просто, если у дамы есть какие-то внутренние барьеры, я тебе это уже говорил, то алкоголь помогает их снять или заблокировать. — Он пододвинулся ко мне очень близко. Снял с меня фату. — Аврора. Я не сделаю тебе что-то такого, чего ты не хочешь. Но и ты должна решиться.
Он взял меня за руку. Я чувствовала тепло его ладоней. Чувствовала запах его парфюма. Смотрела на его оголённую грудь. Мне опять захотелось коснуться её. Я решилась. Кончиками пальцев левой руки, правую он держал в своих ладонях, я коснулась его кожи. Подняла глаза и остановила свой взгляд на его губах. На них была лёгкая улыбка. Чуть раскрыты, показывая две белые полоски ровных зубов. И тут он приблизил своё лицо к моему. Я почему-то не отстранилась. Он накрыл мои губы своими. Я закрыла глаза. У меня закружилась голова и я на какое-то время выпала из реальности. Когда пришла в себя, Глеб целовал моё лицо, губы, глаза, щеки, мои уши. Перешёл на шею. У меня было странное состояние. Почувствовала дрожь в теле. Внизу живота была сладкая истома. Поняла, что сама обнимаю его одной рукой, а второй глажу по его обнажённой груди. Позволила ему расстегнуть на мне платье. А потом снять его. Теперь я была в нижнем белье, в белых чулках. Он гладил меня. Что-то шептал мне на ухо. Что-то хорошее, ласковое. Опять целовал. Даже не поняла, как оказалась без лифчика.
Вот Глеб отстранился от меня. Я уже не сидела на постели, а лежала. Он встал. Снял рубашку. Потом брюки, носки. На нём оставались только трусы в облипку. Посмотрела на них, поняла, что он возбуждён. Возбуждён так же как и я. Желание во мне нарастало как снежный ком. Я смотрела на Глеба. У него было красивое крепкое тело. Мужчина склонился надо мной. Провёл обеими руками мне по бедрам. Погладил низ моего живота через мои трусики. Потом стал их снимать. Я не узнавала саму себя. Приподнялась, давая ему избавить меня от последней одежды. На мне остались одни чулки. Глеб развел мои ноги в стороны. Я не сопротивлялась, позволяла делать со мной то, что он хочет. Он целовал меня. Мои губы, глаза, шею, грудь. Я чувствовала, как он покрывал её поцелуями, слегка покусывал, брал в рот то один сосок, то другой. Я гладила его по затылку, словно поощряя. Почувствовала, как его рука скользнула мне между ног. Там у меня было уже влажно. В какой-то момент мне стало стыдно.
— Глеб. — Простонала. Говорить нормально не могла. Попыталась свести ноги вместе, но он не дал. — Прошу тебя, не надо там.
Он оторвался от моей груди.
— Почему не надо? Очень даже надо, девочка моя.
— У меня там…
— Я чувствую. Это говорит о том, — шептал он мне, — что ты уже готова и жаждешь принять меня. Так ведь, Аврора?
А дальше… Дальше я помню фрагментами. На меня словно нашло какое-то умопомрачение.
…Вот Глеб целует мой живот, опускаясь всё ниже и ниже. Мои ноги разведены максимально в стороны. Я сама этого хочу. Блаженство накатывает на меня волнами…
…Вот лицо Глеба над моим. Его губы… мои губы… Что-то твёрдое и большое касается моего лона. Я понимаю, что это. Но страха нет. Нет отвращения и неприятия. Наоборот, я хочу, чтобы он заполнил меня. Сама тянусь к нему. Обхватываю его за шею. Сама прижимаюсь к нему…
…Глеб во мне. Я чувствую его ствол… Как он глубоко проникает в меня. Даже чуть больно, но боль сладкая. Всё моё лоно пульсирует. Толчки мужчины. Словно поршень ходит во мне… Хотя почему словно, это и так поршень. Моё лоно плотно обхватило его. Глеб терзает меня. Мучает, то убыстряясь, то почти останавливаясь. Открываю глаза и вижу его. В его глазах горит огонь. Он как зверь, получивший свою жертву. Это была сладостная мука. Я отдавалась ему со страстью. Откуда она у меня?..