— Глебушка мой, сынок. Ты пришёл в себя. Слава тебе господи. — Она протянула руку и погладила меня по щеке.
Я хотел спросить её, что она вяжет? Но не смог сказать и слова. Вообще не мог пошевелиться. Показал ей глазами на вязание. Она сначала не поняла, потом улыбнулась.
— Вот, родной мой, внуку или внучке вяжу. Тому, кто родится. — Наверное она увидела вопрос с моих глазах. Улыбнулась ещё больше. — Нет, не Ксюша и, конечно, не твой братец. Это ты скоро станешь папой, сынок. Аврора беременна. Она при встрече хотела сказать тебе. Да не судьба оказалось. Ты не доехал до неё. Не беспокойся, с Авророй всё хорошо. Со всеми всё хорошо. Все за тебя переживают. Я в церковь с Ксенией хожу, молимся за тебя. Вернее, нас возят под охраной. Нигде шагу нельзя ступить без сторожей.
Ксения и молится? Это что-то новое. Наверное, я хотел улыбнуться, но ничего не получилось. Однако мама поняла.
— Что не веришь? Да, Ксюша молится за тебя. И Аврора. Мы все очень тебя ждём, сынок. Почти месяц ты не приходил в сознание.
В палату зашли двое, мужчина в годах и молодая женщина. Оба были в халатах. Я понял, что это врачи.
— Дарья Дмитриевна? — Спросил мужчина.
— Он пришёл в себя. Мой сын пришёл в себя.
— Я вижу. — Врачи склонился надо мной. — Глеб Антонович, вы меня слышите? Моргните. — Моргнул. Он улыбнулся. — Ну слава богу.
Наверное, я устал, так как не помню, как уснул. Снилась Аврора. Она держала маленького ребёнка на руках. Улыбалась ему, что-то говорила. А я все пытался заглянуть, увидеть малыша. Вот Аврора посмотрела на меня, продолжала улыбаться.
— Мы тебя очень ждали, Глеб. — Сказала она…
Когда пришёл в себя в следующий раз в палате была Ксения, мама и Вовка. Ксения плакала. Склонилась надо мной. Стала целовать меня в лоб, в щеки. Потом платком вытерла мне лицо от своих слёз.
— Я тебя всего замочила. Не сердись. — Говорила мне, что очень за меня испугалась. Испугалась больше никогда меня не увидеть, не услышать мой голос. Что всегда меня очень любила, хотя старалась этого не показывать и что вредной становилась от того, что ревновала меня ко всем подряд, даже к родителям.
Я смотрел на неё. Ксюха, Ксюха. Малышка Ксюша, вредная девчонка, ябеда и стервозная зараза, как я её называл. Сейчас видел перед собой красивую молодую женщину. Очень похожую на нашу маму. В её глазах была боль, страдание и любовь. Удивительно, но на ней не было вообще никакой косметики. Ничего. А ведь она ни разу не выходила из дома, не наведя хоть немного свой боевой раскрас. Так как считала, что это недопустимо для любой нормальной женщины. А уж для неё тем более, так как она, по её мнению, была самой нормальной из всех нормальных. М-да, сестрёнка скромностью у меня никогда не страдала.
Брат прикоснулся своей щекой к моей. И тихо на ухо мне сказал:
— Парни тварей покрошили в капусту. Особенно твой Стив постарался. Я подробностей не знаю, но там было всё очень жёстко.
Потом приехали дед с Авророй. Дед ничего не говорил. Просто сидел рядом с моей кроватью и смотрел на меня. Он очень сдал. Это из-за меня. Увидел, как дед улыбнулся мне. Потом сказал:
— Спасибо, что не ушёл. Я в тебя очень верил и верю. Твоя команда закончила проект. Мы получили контракт. Ты справился. И в-первую очередь потому, что сумел создать хороший, профессиональный, сплочённый коллектив, который смог справится с задачей даже без твоего присутствия. Они все передают тебе привет, желают скорейшего выздоровления и возвращения на работу.
Аврора гладила меня по руке, целовала её.
— Прости меня, любимый. Я так ждала тебя. Я так много хотела тебе сказать. Хотела сказать, что очень сильно тебя люблю. А когда ты не приехал и мне сказали, что ты умер, я не хотела жить. Зачем жить, если в этой жизни нет тебя? И только он не давал мне уйти к тебе. — Она положила ладошку себе на живот. — Наш малыш, Глеб. Он здесь, во мне. Твоя частичка. Твоя звёздочка.
Я смотрел на заплаканное лицо жены. Мне тоже хотелось сказать ей что-то хорошее. Сказать, что она мне стала очень дорога. Но я не мог говорить. Пока ещё не мог. Сделал над собой усилие. Мои пальцы на правой руке дрогнули. Она взяла мою ладонь, прижала её к своему животу, как до этого прижимала свою ладошку.
— Он чувствует тебя. — Сказала она, улыбнувшись. Я ощутил через платье её тепло. Хотелось вновь вдохнуть её запах, вот только в носу у меня были трубки. Но я мог уже её видеть, чувствовать её руки, её тело. — Я так по тебе соскучилась. По твоим рукам, по твоим губам. — Она наклонилась и поцеловала меня в лоб, потом в глаза. — Пожалуйста, не уходи, не бросай нас. — Прошептала она. Я закрыл глаза, потом открыл их, словно отвечая, что не брошу и не уйду. Очень сильно захотелось домой. Туда, где живёт моя семья, мои родные и близкие. Туда, где меня всегда ждут.
За месяц до этого…
Стив
Заехал домой. Переоделся в камуфляж. Мама посмотрела на меня удивлённо.
— Сынок, а ты куда собрался? В лес что ли?
— Папочка, а меня возьми с собой? А дядя Глеб поедет? — Тут же подбежала ко мне дочь и затараторила, как из пулемёта. В руках держала куклу, подаренную ей Глебом. Сглотнул комок в горле. Улыбнулся обеим моим женщинам. Главное не показать своего настроя.
— В лес, мама. Доча, туда с маленькими детьми нельзя. И дядя Глеб не едет. У него важные дела в городе.
— А почему нельзя детям в твой лес? — Ребёнок вопросительно смотрела на меня.
— Потому, что там обитают дикие и злые звери. А вдруг нападут на тебя? Что я делать буду?
— Ты защитишь меня!
— Там много зверей. Я могу и не успеть защитить тебя от них всех.
— Как жалко. — Дочь разочарованно вздохнула.
— Не грусти. Мы потом поедем с дядей Глебом в другой лес. Где нет злых зверей.
— А кто есть?
— Зайчики, птички разные, белки. Они добрые.
— Правда поедем?
— Правда, обещаю.
— Сынок, ты скоро? К ужину тебя ждать?
— Не ждите. Если успею приеду к ужину. Но могу задержаться.
— Хорошо.
Потом заехал в гараж. Там взял нож. Хороший нож. Повесил его в чехле на пояс. Из тайника в подполье достал пистолет ПММ и прибор бесшумной стрельбы к нему, по простому глушитель. Всё завернул в кусок материи. Отнёс в машину. Так же забрал из гаража ружьё, стрелявшего на сжатом воздухе и дротики со снотворным. У егеря в заказнике есть пара собачек. Если у него гости, то животины мне могут помешать. Убивать их не хотелось, пусть поспят.
До заказника не доехал пару километров. Машину загнал на одну полянку. Я её в прошлый раз приметил. Небольшая такая. И машину с лесной дороги не видно. Привернул глушитель на ПММ, сунул его в наплечную кобуру. «Воздушку» за спину. Плоский контейнер с дротиками в карман. Нож на поясе. Вроде всё. По привычке, въевшейся в кровь, попрыгал. Ничего не звенит и не брякает, машинально отметил про себя. После чего в темпе пробежался до дома егеря. Позицию занял с подветренной стороны, метрах в двухстах от егерского двора. Стал наблюдать. Егерь был на месте, как и две его собачки. И там же обнаружил ещё четверых. Один из них был тот самый бизнесмен и авторитет, Володя Сибирский. У всех стволы. У всех были пистолеты. ПМ и ТТ. У двоих АК-74. Ещё помповик, «Ремингтон». Дёшево как-то. Не серьёзно, для Сибирского. Как у какого-то бугра из криминальной братии среднего пошиба какой-нибудь Жмеринки. Может ещё что из оружия есть, но я больше ничего не заметил. И других людей не заметил. Двое были обыкновенными быками с физиономиями не обременённые интеллектом. И один из приближённых. Этот был явно не дурак, как и сам Сибирский. А ведь ещё один должен быть. Сибирский исчез с тремя приближёнными. Боевики к ним явно не относятся. Подождём.
Стало смеркаться. Но к егерю никто больше не приезжал. Ладно, больше ждать не будем. Братва подготовила баньку и пошла парится. Я усмехнулся. Как же так, банька и без гулящих девок? Или всё же не рискует Вова, боится за свою задницу? Выжидает. А что выжидает? Когда Константина Васильевича уберут? Вполне вариант. Но это дела дяди Кости. Думаю, он разберётся, а мне за Глеба поквитаться нужно.
Взвёл «воздушку» и зарядил её дротиком. Снотворное было быстродействующее. Подобрался поближе. Егерь зашёл в дом. Я специально тряхнул веткой. Собачки среагировали. Залаяли и побежали в мою сторону. Я отбежал подальше в лес. Развернулся. Пуфф. Одна взвизгнула, заскулила. Я успел перезарядить. Вторая псинка остановилась, глядя на своего собрата, который улёгся на землю. Пуфф и второй пёсик получил свою дозу снотворного. Подождал, пока и эта успокоится. Всё, теперь можно идти. Обошёл дом. Егерь вышел на крыльцо и стал звать собак. Я был уже у него за спиной, в одном шаге, когда он повернулся ко мне.
— Привет, Иваныч. — Ухмыльнулся я.
— Ты что здесь делаешь?
Удар ему в шею. Егерь замер, выпучив глаза и стал падать. Я его поймал и затащил в дом. Нет, я старика не убил. Просто вырубил. И чтобы уж железно, уколол его очередным дротиком. Поспи, Иваныч, сон полезен, не только для здоровья, но и для жизни.
Подошёл к бане. Хорошая она у него. Парился я тут как-то. От души. Прислушался. Братва парилась и бухала. Кретины. Хоть бы одного в охранение выставили. Или чувствуют здесь себя в полной безопасности? Зря. Услышал, как кто-то сказал: «Я на улицу, освежусь».