— Ну что скажешь, Ломоносов?
— Почему Ломоносов, моя фамилия Покровский, Глеб Антонович?
— Да это я так. Не обижайся. Ты же умник? Умник, вот я тебя и назвал Ломоносовым.
— Спасибо, Глеб Антонович, за столь лестное сравнение. Я ещё не закончил расчёты, тут работы ещё много, но постараюсь сделать прогноз. Это месторождение не уступает по запасам прииску, если не превосходит его. Но главное, что добывать его будет легче и быстрее, чем на прииске. Но, точно можно будет сказать после окончательных расчётов.
— Спасибо. Предлагаю за это дело выпить. Ибо мы все сегодня поработали на славу!
Народ радостно поддержал. Кроме Фрола. Тот сидел угрюмый. И ещё Алёнка молчала и выпить отказалась. А мы выпили. Закусив, посмотрел на Фрола.
— Фрол Михеич, ты что грустный такой? Жалко что-ли?
— А чего не жалко то? — Он хмуро посмотрел на меня.
— Да ладно, Фрол. Я, наоборот, тебе услугу оказал.
— Хороша услуга. Тати шатучие, приходя в чей-то дом и забирая там всё, тоже хозяевам услугу оказывают?
— Тятя⁈ — Вскрикнула Алёнка. Но я жестом дал понять, чтобы помолчала.
— Фрол Михеич, ну ладно, давайте рассуждать. Много вы тут в одного в ручную намывали?
— Достаточно. Для нас хватало.
— Хватало. Вот только коэффициент полезного действия всей вашей работы был ниже 50%!
— Это как? — Удивился Егерь. Все смотрели на меня заинтересованно.
— Очень просто. Мало добыть золото, его ведь надо ещё перевезти, чтобы не спалиться властям или криминалу. А потом продать. Так вот, твой сын, Фрол, продавал добытое тобой золото максимум за 40% от полной его цены. Так как ему приходилось платить за возможность толкнуть шлих или самородок. Он делился, грубо говоря. А вот теперь посмотри, Фрол Михеич, ты отдал мне это месторождение. Я добывать металл буду не кустарным способом, а промышленным. Тут люди с техникой будут работать. Плюс добытое сырье, а это сырье, так как в таком золоте есть примеси, надо обработать на производстве, очистить, понимаешь? А потом это золото либо в слитки перельют, что-то пойдёт на ювелирку, что-то в промышленность, в том числе и в военную. Но зато весь этот конечный продукт будет продаваться по максимальной цене.
— И что? Мне то с этого какой навар?
— Прямой, Фрол Михеич. Я решил, что твоя семья будет иметь с этого прииска три процента от добытого, с остальных по пять процентов. Ты думаешь это мало? Ошибаешься. Во-первых, добываться будет столько за месяц, сколько ты со своей семьёй, если загонишь мыть лотками и Алёнку, и зятя с невесткой, и жену свою с внуками, за год не намоешь. И продаваться будет всё это гораздо дороже, нежели ты продавал. Оборот миллионы, десятки миллионов. Свою долю можешь получать как деньгами, откроем тебе счёт где угодно или ты сам дашь номер счёта и туда деньги будут переводиться, либо хочешь золотом в слитках, уже очищенное и являющееся золотым активом. Можешь слитки в банке хранить. А можешь закопать где-нибудь. И тебе не надо будет беспокоится о том, что кто-то к тебе придёт и начнёт нагибать тебя за золотишко. Думать, как продать его и так далее. Вот посмотришь, как тебе будет идти прибыль, когда новый прииск заработает, посчитаешь и тогда решишь, что лучше для тебя. Договорились?
— Договорились.
Я обратил внимание, как Алёна посмотрела на Стаса. Он пожал плечами и кивнул ей улыбнувшись. Алёна фыркнула и отвела взгляд.
Ночью почувствовал озноб. Утром встал с больной головой. Похоже я всё-таки простудился.
— Глеб, что с тобой? — Тревожно глядел на меня Стив.
— Простудился, похоже. Таблетка есть?
— Сейчас. — Он подошёл к баулу и стал там рыться. Увидел рядом с собой Алёну. Она положила мне ладошку на лоб.
— У него температура.
— Твою душу, Глеб! Вот зачем ты полез в воду? Тоже мне искатель сокровищ. Будто это такая насущная необходимость была для тебя?
— А сам-то! Чего попёр искать? Тоже мне золотоискатель. Я вот на тебя посмотрел и заразился золотой лихорадкой. Заразная она сволочь! — Усмехнулся.
— Ага, прямо золото Макены! — Стас посмотрел на девушку. — Алёна, у меня только анальгин, обезболивающее и антибиотик с пластырем и бинтом. Это на случай травмы. А вот против простуды ничего нет.
— У меня есть. — Она достала из своего рюкзака аптечку. Дала мне пару таблеток и запить теплый чай.
— Короче, — скомандовал Стас, — сворачиваем лагерь, вызываем вертолёт и увозим его домой.
— Стас!
— Что?
— Летим на платиновое месторождение.
— Глеб, летим на кордон. Туда без тебя полетят. Пожалуйста не спорь. Давай, брат.
— Стас, ну простыл немного, бывает. Я себя нормально чувствую. Водки дашь выпить и как огурец.
— Вам лучше вернуться на кордон. — Тут же поддержала Алёна Стаса. — Мне не нравится ваше состояние.
— А что в нём не так?
— Пока не знаю, но как бы пневмония не началась или вообще воспаление лёгких.
— Алёна, брось. Какая пневмония⁈
— Короче, Глеб. Увозим тебя на кордон. И по барабану, что ты тут будешь говорить. Можешь меня ругать. Увольнять и гнать в шею. Но я тебя увезу отсюда.
— Задрал ты уже, но я тебя не буду увольнять, не дождёшься.
На кордон прибыли к обеду. Вертушка сразу ушла на платиновое месторождение. А я, Стас и Алёна остались в доме. Ну и конечно мать Алёнки. К вечеру я был никакой. У меня поднялась высокая температура. Меня кормили таблетками, поили какими-то отварами. Я не знаю, как уснул. Проснулся ночью. Глеб спал рядом со мной сидя на табуретке и положив голову на руки на столе. В этот момент в комнату зашла Алёна. У неё была электрическая лампа, светила тускло. Она бросила взгляд на меня. Я сделал вид, что сплю. Потом из-под припущенных век смотрел, как Алёнка глядела на Стаса. Подошла к нему и всунула ему подушку под голову. Он проснулся. Выпрямился.
— Алёна?
— Тише. Разбудишь его. Подушку возьми. А лучше в соседней комнате ложись. Чего тут его караулишь? Никуда он не денется.
— Не, Алён, я тут посижу. Спасибо.
— Ну сиди.
— Алён, лампу оставь, пожалуйста. — Она поставила лампу на стол. Когда уходила, он поблагодарил её. — Алёна, спасибо.
— За что?
— За подушку. — Стас улыбался. Она кивнула ему. Уголки её губ чуть тронула улыбка. После чего вышла. Ну что же, если моя болезнь поможет им, тогда я ещё поболею тут…
Она ушла. Стас смотрел ей вслед на закрытую дверь. Потом вздохнул и положив голову на подушку закрыл глаза.
Данил
Передо мной лежали бумаги. Новый контракт. Хороший контракт. Очень выгодный. Мы за него боролись последние полгода. А тут раз, как по щелчку пальцев и нам его подогнали. Посмотрел на своего юриста.
— Всё нормально, всё ровно. Мы проверили на вдоль и поперёк. Никаких подводных камней.
Я уже хотел поставить подпись, но в последний момент отложил ручку.
— Ладно, Андрей, иди. Я посижу, подумаю.
— Дань, ты меня удивляешь, чесслово! Мы за этот контракт бились, как черти. И он наш, а ты сидишь вату катаешь! Я дурею. Ладно, ты босс, сам решай. Если не доверяешь мне, так и скажи.
— Андрей, доверяю. Успокойся. Иди кофейка хлебни.
— Иди сам его хлебни.
— Ну тогда коньячка нахлобучь.
— Даже так?
— Да, Андрей, даже так. Всё, дай я подумаю.
— Дань, что тебя напрягает? Я же вижу, что тебя что-то напрягает?
— Да как-то быстро все слились и он достался нам. Я рассчитывал на более долгую борьбу. Почему конкуренты отвалили?
— Наш проект оказался лучшим.
— Серьёзно??? Андрюша, ты сам понял, что сказал?
— Понял! А ты понял? Даня, ты тупой? Или прикидываешься?
— Поясни?
— К этому контракту имеют отношения знаешь кто?
— Кто?
Андрей покачал головой и закатил глаза.
— Что ты глаза закатываешь?
— Дань, отношение, причём прямое, имеют Белозёрские. Дальше пояснять надо?
— Надо. Я знаю кто они такие. И что?
— Что, что? Это я у тебя должен спросить что? Это же у тебя с кем-то из их клана были отношения, а не у меня. Мне интересно, с кем из Белозёрских? А, Дань?
— Андрей!!!
— Что?
— Иди в жопу! Свободен!
— Я так и понял. — Андрей мой друг детства и одновременно начальник юридической службы, собрал свои бумажки, засунул их в свой кейс и криво улыбаясь сказал:
— Дань, разберись со своими… Делами… Амурными, я тихо дурею. Потом делай выводы… Ладно, чего так смотришь? Всё, ушёл.
Когда за Андреем закрылась дверь, грохнул кулаком о стол. Твою душу, Ксюша!!! Сердце резануло болью. Да, я знаю кто она. Знаю, что доход её семьи такой, что мой бизнес для них, это как кинуть мелочь нищему на паперти. Но в любом случае, я не лузер. Я достаточно зарабатываю, чтобы Ксюша ни в чём не нуждалась. Хотя если честно, я даже не знаю её запросов. Но всё же. Я не верил, что она со мной просто развлекалась. Не верил. Я помнил её глаза. Её страсть, её губы. И самое главное, её слова: «Данечка, родной мой, любимый. Люби меня. Ненаглядный мой». Разве может развлекающаяся женщина говорить такое? Нет. Я знаю, что она тоже любит. А потом известие, что Ксюша беременна. И всё, как отрубило. Никакой связи с ней. Ездил к их посёлку, но меня дальше КПП не пустили, сказали, чтобы очень быстро свалил отсюда, иначе пешком пойду и без штанов. Почти год я её не видел и ничего не знал. Я засыпал дома в своей постели. Видел её. Она как наваждение. Да ещё ребёнок. Кто родиться? Дочка или сынок? Мне всё равно, я был бы счастлив держать на руках любого из них. Или даже обоих сразу.