К Борису:
Мне нужны какие-нибудь твердые крекеры. У меня режутся зубы и портится настроение.
Союзы и сочленения
СОССЮР[145]
С
différance
Ессе Signum.[146] В окно за моим новым вместилищем светил уличный фонарь. Я сидел в клетке, но мог читать. И те, кто держал меня в клетке, скорее более, нежели менее, держал противозаконно, тайно и насильственно, не радели о моих интересах. Конечно, это была вопиющая несправедливость, и я возопил бы, только не умел. Это была серьезная несправедливость, да, но далеко не трагедия, хотя мои родители, несомненно, мучились. На самом деле я считал, что мне повезло. После череды бесконечных дней в той же обстановке, где я разглядывал те же стены, слышал те же голоса, читал те же книги, сосал те же соски,[147] я выбрался в мир, на свободу, знакомился с людьми, путешествовал. Даже лучше – в секретный мир. Я был пленником и похищенным, но, по-своему, – добровольным.
Я был не просто невинный младенец среди корыстолюбивых, грешных язычников в потайном мире профессионалов, одержимых стяжанием славы. Я был сущее дитя. Однако такое положение не слишком меня удручало, поскольку среди моих личностных характеристик числилась бодрая терпеливость. Подпитываемый наивностью, я с охотой и любопытством следил за развитием событий. Я читал, что в юности людей часто занимает идея бессмертия, но такие заблуждения блекли рядом с моим полнейшим невежеством относительно смертности. При этом ни одно мое заблуждение не подпитывалось гормонами, грошовыми романами или телевидением. Не имея прошлого и, следовательно, не представляя будущего, я жил мгновением – так, что позавидовало бы поколение битников. Моя жизнь и была лишь мгновением. Мои мысли и знания в целом относились к настоящему; я понятия не имел, что значит ждать, и потому не трясся и не дрожал. По мне, эндшпиль ничем не отличался от дебюта.
степени
Пусть меня почти всегда таскали на руках, я развивал ножные мышцы. Сидя в машине, я выполнял изометрические упражнения: сжимал колени на несколько секунд. В кроватке делал глубокие приседания, держась за перила. Стоять, прыгать и прогуливаться в пределах клетки – этого хватило, чтобы укрепить силы и обрести равновесие. Я был проворный и маленький, а мои надзиратели – большие, медлительные и довольно рассеянные.
Первая совместная трапеза пришлась на следующее утро. После недолгого спора Борис наконец заявил Штайммель, что берет меня в столовую, нравится ей это или нет. Так держать, Борис. Кроме того, Борис спозаранку отправился на ближайший рынок и купил детское питание, хлопья и сухарики. Борис был хороший человек.
Столовая выглядела помпезно – нагромождение тяжелой мебели и вычурных ламп, однако почти весь свет шел от гигантского канделябра с сотнями разноцветных граненых стеклянных шаров, висевшего на тоненькой цепочке. Стол был длинный, сквозь кружевную скатерть виднелось темное дерево. Джеллофф приветствовал входивших у двустворчатых дверей и указывал места, но Штайммель его проигнорировала и усадила меня между собой и Борисом. Я стоял на кресле, упираясь в подушку белыми кроссовочками.
Доктор Штайммель
Доктор Дэвис
Доктор Джеллофф
Доктор Кирнан
Доктор Кирнан
Все они неформально представились, улыбаясь и отщипывая виноград, лежавший перед ними на блюдах с фруктами. Прямо напротив на стуле стоял дэвисовский шимпанзе. Я никогда не видел обезьян и был зачарован, тем более что наши размеры примерно совпадали. Нет, вообще-то шимпик был заметно крупнее меня, но настолько меньше взрослых, что я с ним как-то сроднился. Звали этого непоседу Рональд. Доктор Дэвис проявляла удивительное терпение и обращалась с животным почти с такой же нежностью, какую я видел от Ma. Дэвис ласково разговаривала с Рональдом и клала ему в рот свои пальцы, ломтики банана и апельсиновые дольки. Она даже поила обезьяну водой из собственного стакана.
144
Сильное развитие на жевательной поверхности зубов складок и гребней эмали (свойственно растительноядным млекопитающим).
145
Фердинанд де Соссюр (1857–1913) – швейцарский лингвист, один из основоположников структурализма, современной лингвистики и семиотики («Курс общей лингвистики»).
147
Контакт с коими перед моим похищением был значительно ограничен, особенно после того, как Ma осознала, что я не безмозглый молокосос и не дефекаторная машина. –