Бывали дни, когда этот неутомимый труженик менял свои занятия. Он превращался в прилежного рисовальщика.
На плитках, обработанных специальным химическим раствором, постепенно исчезала верхняя пленка и отчетливо проступали какие-то странные письмена, составленные из черточек, треугольников, полукружий. Их-то и старался он с предельной точностью воспроизвести на бумаге.
Его не удовлетворяла простая копировка этих знаков — их формы, расположения и взаимосвязи. Он стремился передать и те неуловимые, индивидуальные особенности письма, которые в совокупности образуют почерк, свойственный только данному человеку.
Такая работа требовала огромного напряжения, исключительной усидчивости, непрерывного, неослабевающего внимания. Иногда можно было видеть, как он перечеркивал и откладывал в сторону почти готовую копию обширного документа, на снятие которой был потрачен целый день, и вновь (в который раз!) принимался копировать его.
И эта работа длилась не день и не два, не неделю и не месяц. Когда он впервые вошел в этот дом, он был в расцвете сил, а покинул его стариком.
Десять лет проработал Михаил Васильевич Никольский — так звали этого беззаветного труженика науки — в особняке на Петрозаводской. И его работа знаменовала собой рождение русской ассириологии — науки, изучающей историю, культуру, язык и письменные памятники древних народов Месопотамии.
Одним из древнейших очагов человеческой цивилизации, наряду с долинами рек Янцзы и Хуанхэ в Китае, Инда и Ганга в Индии, Нила в Египте, были долины Тигра и Евфрата в Месопотамии. Еще пять тысяч лет назад там возникли первые государства.
Почему в Месопотамии так рано появились рабы и рабовладельцы? Почему здесь образовались государства, когда в Европе еще повсюду господствовал первобытно-общинный родовой строй?
Произошло это потому, что здесь были очень благоприятные географические условия. Реки Тигр и Евфрат с их разливами не только орошали поля, но и обильно удобряли их. Это позволяло снимать богатые урожаи даже при самых примитивных способах обработки земли. Появился избыток продуктов. Человек мог производить больше продовольствия, чем ему нужно было, чтобы не умереть с голоду. Поэтому теперь уже не имело смысла убивать пленных, захваченных в военных столкновениях между племенами, или принимать их в свой род. Выгоднее было превращать их в рабов и заставлять на себя работать.
А нужда в рабочих руках была большая. Надо было прорывать каналы, сооружать дамбы, устраивать насыпи, которые защищали бы жилища от разлива рек. Таким путем можно было намного расширить посевные площади и получить еще больше продуктов.
Вот почему в Двуречье так рано появились рабы и рабовладельцы, эксплуататоры и эксплуатируемые, появилось государство.
Раскопки, произведенные в Месопотамии в XIX веке, дали очень богатые результаты. Были найдены древнейшие в мире центры самобытной высокоразвитой культуры.
Узнав о найденных археологами странных плитках с какими-то древними письменами, Н. П. Лихачев решил во что бы то ни стало приобрести их, обогатить ими свои коллекции. Ведь эти письменные памятники были древнее самых ранних арабских рукописей и других старинных документов, хранившихся в его библиотеке.
«Месопотамские плитки должны принадлежать России», — решил Лихачев и добился своей цели.
Истратив огромные средства, И. П. Лихачев стал их обладателем. Сотни древних плиток (их называют также таблетками или табличками) заняли свое место в дубовых шкафах особняка на Петрозаводской и стали его украшением и гордостью.
Но не мертвым капиталом лежали там эти плитки — немые свидетели событий минувших тысячелетий. Они не стали диковинными музейными экспонатами, на которые смотрят с почтительным удивлением, чтобы назавтра забыть о них. Древние месопотамские таблички обрели вторую жизнь. Они попали в руки М. В. Никольского, и он наделил их даром речи и заставил рассказать о самих себе и о своей эпохе.
Михаил Васильевич Никольский.
М. В. Никольский не заведовал кафедрой и не вел курса в университете. Реакционные круги не могли допустить, чтобы этот прогрессивный ученый пропагандировал свои передовые идеи среди студентов. Вследствие этого он всю жизнь находился на положении «частного» ученого. Ассириолог, пользовавшийся мировой известностью, вынужден был одно время служить корректором.