К моему изумлению, дверь мне открыл Кирилл. Похоже, он удивился не меньше; правда, мне от этого легче не стало, так что он нашёлся первым. Спросил сосредоточенно и чуть брюзгливо:
- Джалис? Вы по какому вопросу?
- Могу я увидеть Дашу?
Коротенькая фраза исчерпала весь мой запас вежливости. Потом уже, с опозданием, я подумал, что следовало бы для начала поздороваться. И наверное, если бы Кирилл спросил ещё хоть что-то, я бы просто развернулся и ушёл.
Но он только пожал плечами и, обернувшись в дом, позвал раздражённо:
- Даша! Тут к тебе!
И исчез в проёме.
Я постоял у оставшейся открытой двери. Входить не хотелось - зачем? Да, в общем-то, и не приглашали.
Как некстати оказался тут Кирилл.
Может, я вообще зря сюда пришёл?
Наверняка зря. Ещё пожалею об этом порыве.
- Данил?
Я посмотрел на Дашу - тонкую, нежную, такую домашнюю в мягких черных брючках и великоватом голубом пуловере, и опять босиком, слегка взъерошенную, будто нахохлившийся воробей - и подумал: нет, не пожалею.
- Данил, ты что тут? У тебя же день рождения сегодня, или я ошибаюсь? Ты что, пьян?
Она присмотрелась и ответила сама себе, приподняв домиком брови:
- Нет, не пьян. Случилось что-то?
- Ничего.
Моя деликатность в этот день явно отправилась на покой, и я выдал первое пришедшее в голову:
- Кирилл тут что, у вас в гостях?
- Почему в гостях? - удивилась Даша. - Живёт он здесь.
- А Димка?
- И Димка. Ты специально приехал об этом спросить?
- Нет. - Я помотал головой. - Я...
- Салипасы мне привёз?
Действительно, я ведь чуть не забыл про эти нежные фрукты. Спохватившись, протянул Даше яркий пакет.
Она наморщила лоб.
- Я же пошутила. Неужели правда салипасы? Ну ты даёшь. А в честь чего? Данил, да что с тобой сегодня? Какой-то ты... Слушай, что мы с тобой у порога топчемся? Зайди, а?
- Не стоит, - я снова мотнул головой. - Пора мне.
- А приходил зачем? Салипасы отдать?
- Угу.
- В честь своего дня рождения?
Даша смерила меня взглядом вприщурку. Под этим взглядом я развернулся и пошёл по дорожке от дома, и чем дальше я отходил, тем острее ощущал её взгляд - спиной, плечами, как неимоверную тяжесть, которую выносить оказалось почему-то совершенно невозможно.
- Постой!
Даша догнала меня на дорожке - прямо, как была, босиком. Проговорила негромко:
- Ну что ты молчишь, как пень. Я же вижу, тебе плохо. Не молчи. Когда плохо, нельзя молчать.
- А что делать?
- Кричи. Или ругайся. Плачь. Расскажи всё кому-нибудь. Неважно. Только не молчи.
- Я так не привык.
- Попробуй.
Я поднял глаза - Даша была серьёзна, как никогда; я подумал, что ей - именно ей - мог бы, хотел бы рассказать многое, если бы...
Если бы.
Выговорил хрипло:
- Не могу.
- Почему?
- Даша. Как так вышло, что Кирилл живёт с вами?
- С нами? - она передёрнула плечами. - Ты странно спрашиваешь. Почему именно Кирилл? Мы живём втроём. Старомодно, я понимаю; но, видишь ли, это родительский дом, мы все привязаны к нему. И городские квартиры никто из нас не любит, а коттедж для одного - нонсенс, знаешь ли. Вот если кто из братьев вдруг женится, придётся что-то решать. А Кирилл совсем не такой сухарь и брюзга, как тебе, может быть, показалось. Просто выпендривается слегка; у него пунктик - не быть похожим на Димку.
- Кто-то из братьев женится, - повторил я эхом.
- Что? Ты о чем?
- Твоих братьев?
Я имел, наверное, глупейший вид - ошарашенный внезапным озарением. И Даша почувствовала; остановилась, брови снова поползли вверх, и выражение лица сделалось такое - не то рассмеяться собирается, не то заплакать.
- Ты не знал?
У меня пропал, потерялся дар речи, а она добавила:
- Так ты подумал, что...
- У вас фамилии разные, - выдал я первое пришедшее в пустую, звонкую голову - просто чтобы остановить поток её догадок.