Разумеется, не следует впадать и в другую крайность и вести речь о позитивной стадиальной флуктуации: в том же Харькове даже в начале XIX века жило менее 15 тыс. жителей и не было ни одной мощеной улицы…144 Очень характерно, как оценивали стадиальную принадлежность украинского общества при Б. Хмельницком авторы марксистской «Истории Украинской ССР» (которые явно интуитивно понимали стадиальную «параллельность» украинского общества со своими соседями): «Как и во всем Русском государстве, на Левобережье, Слобожанщине и Запорожье продолжали развиваться феодальные отношения. Господствующий класс (старшина, шляхта, дворяне, высшее духовенство) на протяжении всего периода позднего феодализма прилагал усилия к укреплению феодальных отношений, подорванных освободительной войной 1648–1654 гг., крестьянскими войнами и восстаниями»145.
Данный текст представляется методологически беспомощным даже с сугубо марксистской точки зрения. В самом деле: если феодальные отношения в результате освободительной войны 1648–1654 гг. были подорваны, значит, они какое–то время не были господствующими. Значит, какое–то время на Украине преобладали некие иные, не феодальные отношения. Тем более, мягко говоря, фантастическим выглядит заявление о развитии феодальных отношений в Запорожье, как, впрочем, и ссылка на «все Русское государство» — до 1756 г. отношениями с Левобережьем и Запорожьем там вообще ведала коллегия иностранных дел, на границе Украины с Россией действовали таможни… Нам представляется, что концепция «боковых» стадиальных флуктуаций создает новую, значительно более надежную методологическую базу для объяснения социальной сущности украинского казачества.
Весьма интересен также и вопрос об отражении «боковых» стадиальных флуктуаций в духовной сфере. Автор посвятил влиянию казацкого социального строя на формирование национальной ментальности украинцев специальную работу146. Постоянное парадоксальное сочетание в социальном бытии украинцев самых передовых черт с глубоко архаичными привело к формированию у них такой наиболее значимой черты ментальности, как химерность (скажем, само слово «химерный» характерно для поэтического лексикона того же Т. Г. Шевченко). Как известно, химеры — фантастические существа, которые соединяют в себе вообще несоединимые черты. Так же и в ментальности украинцев, даже на бессознательном уровне, оптимизм причудливо переплетается с фатализмом, индивидуализм — с готовностью ко всяческим (часто даже излишним) компромиссам, прагматизм — со стремлением «всегда идти в обход» (даже вопреки здравому смыслу), т. е. та черта, о которой французский путешественник Г. Де Боплан когда–то сказал: «У них нет ничего простецкого». Эта тема, безусловно, заслуживает отдельной детальной разработки.
Наконец, следует отметить, что социальный строй Украины (как и всего Советского Союза) в послесталинскую эпоху тоже возможно трактовать как «боковую» стадиальную флуктуацию. Так, в редакционном комментарии журнала «Полис» к тексту автора о тоталитаризме (который в основном воспроизведен в предыдущем разделе данной главы) отмечалось: «Сотрудники редакции, перечитав десятки статей по тоталитаризму в СССР, усомнились в самом (чисто!) тоталитарном характере советского политического режима в последнее 10-летие его существования. Многие ожидавшиеся и неожиданные трудности переходного периода слишком легко объяснялись спецификой самого перехода именно от тоталитаризма к демократии. За это время редакции не удалось пока найти убедительных научных работ об особенностях «позднего» или «перезревшего» тоталитаризма»147.
По мнению автора, главной такой особенностью послесталинского общества было то, что негативная стадиальная флуктуация была там скомпенсирована за счет активных информационных контактов с наиболее передовыми странами Запада. Вспомним то необычайное воздействие, которое оказала на Н. С. Хрущева поездка в США. В целом же, благодаря социальным реформам (реабилитации многих заключенных и утверждению определенных начал законности и относительной гласности, ликвидации крепостной зависимости колхозников, развитию социального обеспечения и т. д.) и технологическим заимствованиям СССР в 60‑е годы оказался на примерно одинаковом уровне социального развития с промышленно развитыми государствами Запада. Сходство окажется еще более разительным, если сравнивать советское общество той поры с развитыми, но не самыми развитыми странами, например, с Испанией: там тогда тоже не было политических свобод. Иными словами, СССР в 60‑е годы уже не был тоталитарным обществом в полном значении этого термина.
144