Через три часа Наблюдатель 154 отпер ключом дверь в камеру.
Он морально подготовился к тому, что сейчас заключённый накинется на него, но, едва переступив порог, застыл от изумления: флегматичный красавец спал лицом в стол! Ю Хо прикрыл лицо руками, словно школьник, прикорнувший на уроке. Звук шагов разбудил его, он открыл глаза, посмотрел на наблюдателя, а потом снова закрыл их с недовольным видом. Наконец он выпрямился на стуле и спросил:
– Время вышло?
154 не нашёлся с ответом. А если нет? Господин дальше почивать изволит?!
Глава 4
Дубль два
Когда Ю Хо высунулся в коридор, там стояла тишина. Из камеры напротив, где держали Лысого, не доносилось ни звука, но кровь, сочившаяся из-под двери, разлилась по всему коридору. Ю Хо поморщился и пошёл, стараясь не наступать в лужи. Через несколько метров он вдруг остановился: его охватило странное чувство, будто кто-то пристально наблюдает за ним сверху.
Ю Хо задрал голову, но на белом потолке, кроме тусклых лампочек, ничего не было.
– Прикинь, а этот дрыхнет, морда кирпичом и…
Раздались торопливые шаги. Кто-то спускался по лестнице.
Говорящий вывернул из-за угла и резко умолк, удивлённо уставившись на Ю Хо.
– Ты?! Тебя выпустили?
Ю Хо опустил взгляд и увидел перед собой Наблюдателя 922. Тот сразу перешёл на деловой тон, буркнул: «Извините» – и размашистым шагом направился дальше по коридору, чтобы открыть дверь второй камеры.
Через пару минут Лысого освободили, и Наблюдатель 922 вывел обессиленного пленника, еле переставляющего ноги.
– Ты почему ещё здесь? – спросил наблюдатель у Ю Хо.
Тот, сунув руки в карманы, лениво протянул:
– Тебя жду.
– А где 154? Разве он не должен был сопроводить тебя обратно на экзамен?
Ю Хо пожал плечами:
– Я не в курсе.
– Опять этот лицемер сачкует? – буркнул себе под нос наблюдатель.
Он встряхнул сползшего по стенке Лысого и мотнул головой в сторону входной двери:
– Пошли! Надо отвести вас обратно.
На втором этаже небольшого особняка Цинь Цзю стоял у окна, обхватив себя руками. Свет из комнаты освещал участок под домом. Наблюдатель 922 вывел двух экзаменуемых, и вместе они растворились в снежной пелене. Цинь Цзю прищурился, уставившись в одну точку и погрузившись в собственные мысли.
Дрозд дважды хрипло чирикнул. Он обитал в пункте размещения наблюдателей на правах питомца. Птица была очень смышлёной, она была знакома с несколькими наблюдателями, но в качестве хозяина выбрала самого главного.
Через некоторое время Цинь Цзю подошёл к столу и поцокал языком, а затем поднёс руку к острому клювику дрозда и скормил ему зёрнышко со словами:
– Тебе не кажется, что кого-то не хватает?
Чёрный дрозд в ответ снова тихонько чирикнул.
– И где же наш коллега?
Птица опять чирикнула. Цинь Цзю щёлкнул дрозда по клюву, открыл дверь и спустился вниз. Он оглядел зал и свернул в коридор. Из той самой камеры, где сидел Ю Хо, доносился скрежет ножек стула по полу.
Цинь Цзю приподнял бровь и трижды постучал.
– Есть кто?
Кто-то на стуле заёрзал сильнее.
– Можно я войду?
Казалось, стул вот-вот упадёт.
Цинь Цзю распахнул дверь и с порога увидел запропастившегося Наблюдателя 154. Тот обмяк на стуле, руки его были привязаны к спинке верёвкой, изо рта торчал кляп из скомканной бумаги. Вынув листок, Цинь Цзю прочитал: «Выкуси, лошара!» Он внезапно широко улыбнулся.
Наблюдатель 154 привстал и загрохотал стулом, намекая, что пора бы его освободить, но, увидев ухмылку на лице начальника, растянул губы в улыбке и замер. На его счастье, Цинь Цзю не стал слишком долго любоваться посланием, и уже через пару минут Наблюдатель 154 обрёл свободу. Он потирал красные следы от верёвки на запястьях, не переставая ворчать:
– Три года работаю наблюдателем на экзамене и никогда не встречал таких типов. Все плачут – он спит… Другой трясётся как листок, а этот лёг вздремнуть часок!
Цинь Цзю уселся за стол и лениво протянул:
– Надо же, в рифму получилось. Продолжай!
154 осёкся. Будь его воля, он засунул бы эту смятую бумажку начальнику в глотку.
– Ты наблюдатель, а тебя экзаменуемый скрутил, не стыдно? – со смехом спросил Цинь Цзю.
154 с каменным лицом ответил:
– Стыдно. Хорошо ещё 922 не видел, а то ржал бы два года.