6. За небольшим исключением работ, написанных постмарксистами, economics игнорирует проблему взаимодействия материально-технических основ экономики и собственно экономических процессов. За его бортом остаются экономические причины и последствия смены технологических укладов, economics не рассматривает вопрос о том, почему и как определенный тип производственных отношений определяет особый тип технической эволюции - доминирование производства предметов роскоши в эпоху позднего капитализма, вещный фетишизм рыночной экономики, подмеченная еще Бодрийяром ориентация на производство симулякров (об этом типе рынка мы пишем в другом тексте), все более характерное для капитализма эпохи постмодерна. Эти проблемы активно разрабатываются в западной литературе, но почти исключительно вне методологии неоклассики.
7. Наконец, для economics по большому счету существуют только те экономические параметры, которые подлежат квантификации, могут быть количественно выражены. От всего остального - по сути дела, от главной экономической материи, требующей применения не столько количественного, сколько качественного системного анализа, эта теория просто уходит, объявляя вненаучным все то, что нельзя «строго» (т.е. при помощи сколь угодно далекой от реалий, но математически выверенной модели) отобразить и верифицировать.
Названные выше пункты относительно хорошо известны. Что касается первых двух, то авторы анализируют их в тексте, посвященном критике «рыночноцентрической» модели экономической теории, о проблемах, рассматриваемых в третьем, четвертом и пятом много писалось в названных выше марксистских источниках, и поэтому эти аспекты мы развивать не будем.
Гораздо интереснее для нас посмотреть на проблемы, связанные с теми значимыми изменениями, которые не описываются ни в «классических» учебниках economics, ни в классической политической экономии, и подумать, насколько годится для их исследования неоклассическая методология и теория (доказательству эффективности использования для этих целей современной марксистской теории были посвящены предыдущие разделы книги).
Экономика XXI века: адекватен ли economics
для исследования ее специфики?
Начнем с достаточно жесткого утверждения: economics малопригоден для анализа качественных социально-экономических трансформаций.
Мировая экономика XX-XXI вв. знаменуется началом качественных перемен, которые в рамках economics не находят адекватного отображения, фиксируясь либо как «внешние эффекты», либо как временные состояния, связанные с незавершенностью продвижения к идеальной [рыночной] модели, либо как исключения из правил. Для экономических исследований и преподавания экономических дисциплин (а это процессы, идущие в эпоху интеграции науки и образования рука об руку) в эпоху качественных изменений в общественной жизни принципиально актуальными становятся парадигмы, акцентирующие внимание на качественной стороне, причинах и природе, закономерностях э- или инволюции, прогресса или регресса экономик, критериев последних и т.п. А это означает, в частности, изучение границ и пределов систем, обладающих конкретным системным качеством, их противоречий и т.п. материи, «запретной» для economics.
Такие исследования и такое образование позволяют не бояться видеть новое, адекватно его оценивать (т.е. оценивать как новое качество, тип экономики, а не особую [странную] разновидность рынка) и, что особенно важно, не впадать в редукционизм.
Последнее требует некоторого комментария. Редукционизм, подразумевающий стремление к объяснению качественно новых феноменов всего лишь как разновидности хорошо известных старых или «исключения из правил», которым можно пренебречь - наиболее типичный «грех» ортодоксальных теорий (в частности, economics) в период «заката» определенной социально-экономической системы, адептами которой являются представители ортодоксии.
Этот «грех» рождается не на пустом месте: его продуцирует сама жизнь, практика. «Защитные механизмы» старой системы стремятся подчинить, ассимилировать ростки нового, приспособить их к своей собственной пользе, что им до поры до времени (пока не грянут реформы и/или революции), как правило, и удается.
Упомянем в этой связи пример с выделением «несовершенной» конкуренции. Начнем с того, что сам термин «грешит» редукционизмом: любое отступление от идеала свободной конкуренции есть несовершенство. Но главное не в этом: «несовершенная» конкуренция в economics рассматривается, по сути, как некоторое исключение из господствующей модели совершенной конкуренции, причем задачей экономической политики с точки зрения либерального экономиста является как раз восстановление этого «совершенства». Между тем для рынка на протяжении как минимум всего XX и начала XXI веков правилом стало господство более сложной и более прогрессивной, нежели «совершенная» конкуренция, системы новых отношений координации (регулирующее влияние монопольных структур, государства и т.п.), которые наши оппоненты пытаются выдать за всего лишь видоизмененную (причем в худшую сторону) конкуренцию.