Поэтому вопрос о силах, способных поддержать и реализовать стратегию опережающего развития, далеко не прост.
Для основных субъектов власти в современной России эта стратегия не нужна, опасна, ибо ее реализация предполагает (как было показано в начале доклада и в разделе о средствах реализации стратегии) качественное изменение системы власти в экономике и обществе. Выход на эту стратегию сведет доходы элиты бизнеса к 5-7% в год при высоком (до 60%) подоходном налоге и прозрачности всех расходов; поставит высших должностных лиц в государстве в положение подконтрольных гражданам служащих без каких-либо привилегий и льгот и с окладом не выше профессорского; отправит в тюрьму значительную часть нынешних преуспевающих бизнесменов.
Не менее проблематичной является и заинтересованность значительных полулюмпенизированных слоев населения (для которых эта стратегия откроет возможность повышения своего статуса, но только путем радикального изменения образа жизни, «выдавливания из себя бомжа»), а также части квазисреднего класса, прежде всего челноков и иных мелких бизнесменов, сросшихся с криминально-спекулятивной сферой трансакций: для них эта стратегия также окажется сопряжена с качественной трансформацией всего образа жизни, и это превращение спекулянтки в учительницу будет не менее болезненно, чем предыдущее превращение учительницы в спекулянтку.
Так кто же может быть заинтересован в реализации этих изменений?
Ответ, по-видимому, уже понятен: та часть работников (квалифицированные рабочие, учителя, врачи, инженеры, ученые и т.п. плюс социальные новаторы, лица с предпринимательскими способностями в любых сферах деятельности), кто заинтересован в принципиальном повышении своего статуса и качества жизни за счет более эффективного, престижного, творческого труда, реализации своих новаторских способностей. Это слой «прогрессоров» (если использовать терминологию Стругацких) может быть пассивно поддержан широкими массами «рядовых» рабочих, заинтересованных в честном и уважаемом труде и стабильном доходе, а также уже и еще нетрудоспособными.
Гораздо более сложный вопрос - о поддержке такой стратегии хотя бы некоторыми «элитными» структурами. Можно предположить, что часть высшего руководства организаций, связанных в прошлом с высокими технологиями, наукой и образованием, может поддержать такую стратегию, при условии, что это не будет связано (хотя бы первоначально) с понижением их статуса, а, напротив, откроет возможности для роста.
И, наконец, самая сложная проблема - политическая сила, способная осуществить поворот страны в предлагаемом нами направлении. Несмотря на выдвижение в программах ряда партий и движений стратегических установок, так или иначе упоминающих приоритет высоких технологий, образования и науки, а также необходимость обеспечить выход страны на траекторию устойчивого развития (что, на наш взгляд, является сомнительной полумерой на пути к ноосферному типу прогресса), в целом реальная политика нынешних организаций свидетельствует, что они, скорее всего, не смогут и не захотят задействовать те средства (прежде всего базисную демократию), без которых невозможна практическая реализация целей опережающего развития.
Однако авторы далеко не склонны к пессимизму. Мы говорили выше именно о стратегии, необходимость которой диктуется объективными процессами. Эти же объективные процессы (которым, впрочем, нелишне и посодействовать) ведут к формированию той силы, которая захочет и сможет провести названные качественные изменения в экономической и политической системах нашей страны. Процессы пробуждения и самоорганизации социальных сил, заинтересованных в движении к экономике и обществу постиндустриальной эры (от бастующих шахтеров, требующих реструктуризации своей отрасли, и протестного движения трудовых коллективов, борющихся за деприватизацию, рабочий контроль и самоуправление, до бастующих учителей, профессоров, выступающих в защиту науки и образования) начались и разворачиваются достаточно интенсивно. При благоприятных объективных и субъективных предпосылках они могут привести к формированию в ближайшем будущем прогрессивной демократической левой (социалистической) прогрессорской сети.
И еще один принципиально сложный вопрос: политические предпосылки и субъект реализации Стратегии. Авторы исходят из гипотезы наличия политически ответственных сил (прежде всего институтов общественной инициативы и общественного самоуправления), способных совершить предлагаемые качественные изменения, провести политические преобразования, создающие институциональные предпосылки для реализации названной стратегии. Иными словами, субъект реализации Стратегии - это социально-творческие, способные к созданию новых «правил игры» граждане нашей страны и их добровольные союзы. Проблема наличия такого субъекта и/или условий, при котором он может сформироваться в этом - теоретико-экономическом - тексте, нами не рассматривается. И не потому, что мы не знаем ответа или боимся его сформулировать, а потому, что это - тема, принципиально выходящая за рамки предмета данной книги. В других текстах (прежде всего в журнале «Альтернативы», где мы публикуемся ежегодно) авторы многократно предлагали свои ответы на эти вопросы.