Он даже шампанское на потом приберег.
И поднял тост за нее:
– Я тебя люблю.
– Серьезно? Прошли века.
– Ну, я тебя разбудил, как только стало возможным.
– Действительно, ты сдержал обещание. Но не в Чаше, или как ее там.
– Нужно было высылать экспедицию, а тобой я рисковать не хотел. Но Чаша летит за нами, милая. Будет у тебя шанс.
Она моргнула:
– Ты говоришь про любовь?
– Угу.
– Мы века назад вполне обходились без этого слова.
– У меня было время поразмыслить. Годы. Я пять вахт отбыл, наблюдая, как Галактика ползет мимо.
– Давай не будем спешить, ладно? Хоть и говорят, что секс без любви – пустая трата времени, но, как это часто бывает с пустыми тратами времени, одна из лучших в своем роде.
Надо отдать Редвингу должное: он лишь рассмеялся. Потом кивнул, признавая, что пора сменить тему.
– Я в передаче с Земли видел кино про тебя.
– А я не заметила. И кто меня сыграл?
– Понятия не имею, кто она такая. Блин, это ж спустя век после нашего отлета снято!
– Возможно, у них сюжеты кончились. Или войны за фотогеничность больше не ведутся.
– Фильм выпустили, собрали кассу, потом прокат закончился. Всё. Спустя месяц или около того он уже забыт.
Новая вспышка смеха и еще немножко шампанского, следом – новая приятная возня. Редвинг сладострастно выдохнул:
– Я, гм, своим инструментом… о господи… много веков не пользовался. Я будто статуя, которую ты размораживаешь.
Он совершенно расслабился: подходящий момент. Вивьен проговорила:
– Я не хочу портить тебе кайф, как говорили древние, но… ты мне обещал, что разбудишь, как только мы сядем на планету. Я-то готовилась к урезанным рационам, сну под открытым небом, жарким дням, граду пота, морозным ночам и борьбе с паразитами.
Он нахмурился:
– Наши планы и без того не отличались конкретикой, а когда обнаружился излучатель[5] гравитационных волн, стало ясно, что их в любом случае надо менять. Я отрядил нескольких диафанов исследовать область вокруг него. Мы углубляемся в систему, сейчас заложили маневр мимо планеты размером с Нептун, осматриваемся. На Глорию сигналим. Уговоренный спектр электромагнитных пингов, базовая математика контакта, всё такое.
– И? – Она почувствовала, как напряглось его тело.
– И ничего. Кое-какие обрывочные сигналы принимаем, но связного ответа нет. Один шум.
Редвинг сел на койке и взмахом руки изменил картинку на стенодисплее. В желтых лучах солнца мерцала их Цель, Глория. Ракурс был вытянутый – угловой сегмент; по картинке бежала рябь от ударной волны таранника, и шар планеты просматривался плохо, однако в присутствии биосигнатур сомнений не оставалось. Редвинг покачался взад-вперед, наклонив взлохмаченную голову в меланхоличном удивлении перед загадками тесной подборки планет, подсвеченных дугой ударной волны.
– Я продолжаю сближение. Когда прибудем туда, не переставая сбрасывать скорость, пролетим для начала мимо Глории.
– Ты рискуешь.
– Не могу ничего больше придумать. У молчания тысяча объяснений.
2. Торможение
Оставшись в одиночестве, он нашел время поразмыслить. Вивьен долго не шла из головы, но переключиться на работу оказалось почему-то проще. У многовековой сексуальной озабоченности свои последствия.
Требовалось спланировать траекторию подлета к таинственной Глории. Настало время нового интенсивного торможения. Корабль сбрасывал скорость годами, пробил внешний контур гелиосферы, проник в головную ударную волну и область возрастания магнитных полей. Курс «Искательницы» был проложен по вытянутому параболоиду ударной волны светила, богатому плазмой, которая так люба магнитным тормозам.
Редвинг с Клиффом проверили токи в уже развернутом магнитном парусе. Галактическое космическое излучение потускнело, магнитный след самой «Искательницы» теперь купался в жарких порывах солнечного ветра. На расстоянии двухсот астрономических единиц от звезды они уже миновали гелиопаузу, а белопенный краевой контур границы ударной волны еще маячил впереди. Ничего этого Редвинг наблюдать не мог, не мог постичь иначе, чем через спектры песен плазменных осцилляций. Заплыв в невидимых морях…
Отлично. Настал миг, спрогнозированный артилектами.
– Увеличить ток паруса, – приказал Редвинг.
Корабельный артилект, интегрировавший все системы меньших ИИ, приступил к приготовлениям, что-то бормоча про себя.
Редвинг повернулся к цели. Глория обретала объем, разрасталась из точки на неподвижном звездном фоне. Пятно пикселей цвета слоновой кости, впрочем, пока было не крупнее, чем изображение Титана, впервые увиденного Редвингом по соседству с сатурнианскими красотами. Деталей не различить, но атмосферная химия странная, как и предупреждала Бет.