– И как, произвело?
– Еще бы! Мы вступили в переговоры и узнали, чего именно они хотят. Вот их окончательное требование. – Он взмахнул рукой.
Артилект каюты дописал к парившим в воздухе словам:
Теперь мы желаем изучить глорианских миродержцев
лично, чтобы они признали нас
за равных себе.
Именно поэтому Чаша ныне
направляется туда:
мы рассудили, что готовы.
Доселе мы не осмеливались[12].
Вивьен моргнула.
– Самоорганизующиеся магнитные поля, разумные мешки плазмы, собирающие энергию Струи. И они каким-то образом – возможно, через посредство Ледоразумов – говорят по-англишски? И они, если захотят, могут стать крупнее планет? – Она театрально повалилась на кровать и присвистнула. – Блин, у меня перегрузка.
Редвинг улыбнулся.
– Помнишь тот баннер? ХОЧУ К ЗВЕЗДАМ СВАЛИТЬ, ТУДА КРЫША УЕХАЛА. Ну, мы с тобой пустились в это странствие еще и потому, что между нами разгорался роман – нет, любовь, – и мы не хотели расставаться.
– А теперь мы становимся еще более странными и, гм, безумными, чем раньше друг другу казались? Что ж, ты честен. – Повинуясь порыву, она наклонилась и поцеловала его.
Ему это понравилось, и следующий час они уделили более важным вопросам. Начиная с длинного сочного поцелуя. Ей нравились опытные мужчины. Морщинки их кожи, перекат мускулов, резковатый мускусный запах, рассудительные улыбки, груз нажитой мудрости за плечами…
Под конец, пока еще оставалось время до дежурства, он сел на койке и проговорил, возвращаясь к привычному деловому тону:
– Я размышлял. Смотри, Чаша летает по маршрутам, которые охватывают значительный сегмент Галактики. Они бы уже большую часть местного спирального рукава могли колонизировать. Но эти Птицы… глубоко консервативный народ. Они не основывают колоний.
– Да? А откуда у них такой интерес к глорианским делам?
– Именно это меня и озадачивает. Возможно, их заинтересовал гравиволновый излучатель.
Вивьен сдвинула брови.
– Гм. Они утверждают, что нежелание покидать Чашу обусловлено ее идеальностью, да? Она-де отвечает всем нуждам разумных динозавров. Тепло, погода предсказуемая, вечный день. Они не хотят улетать. И?
– Тогда кто же занимается исследованиями? Отщепенцы, девианты – вроде Сорвиголов, об отлете которых упомянула Майра. Они сорвались с кромки крутящейся Чаши и рванули к нам. Однако в сравнении с настоящими планетами Чаша – мягкая среда, она способствует изнеженности. Народ не желает этого признавать, но всё ведь ясно. Они пытались основывать колонии, но терпели неудачу за неудачей. После миллионов лет жизни в этом чудесном стабильном окружении – сущий рай, верно? – они разучились адаптироваться к планетным условиям.
Вивьен взглянула на задумчивое, покрытое морщинками лицо капитана и осознала, что действительно его любит, всё еще любит этого трудягу спустя более века после знакомства. Он жалел, что не спустился в Чашу, а сейчас перед ним еще более странная цель, посетить которую лично ему тоже, вероятно, не удастся – командный пост на корабле не позволит. Однако Редвинг по-прежнему излучал нетерпение, предвкушение открытия, радостное предчувствие.
Пожалуй, стоит произнести это вслух:
– Ты же знаешь, я люблю тебя.
Бет понравились слова Редвинга на последнем собрании командного состава: он объяснил, почему выбрал такое имя для светила глорианской системы. Excelsior на латыни часто переводится как «вечно вперед», «еще выше» – таковы и наши цели здесь, сказал Редвинг. Элегантная фраза. Эти возвышенные раздумья помогали коротать время за чисткой туалета.
Бет отвечала за четыре стихии, помогавшие поддерживать жизнь на корабле: воздух, воду, углерод и информацию. Бортовая экология не просто наука – это сама жизнь. В туалетах аккуратно сортировались твердые и жидкие отходы – зря, что ли, природа для них раздельные пути выброса предусмотрела? Моча перерабатывалась: в ней восемьдесят процентов полезных веществ. Кухонные отбросы, конечно, тоже отправляли в утилизатор на переработку. В раннюю космическую эру для процесса переработки и рекультивации придумывали разные эвфемизмы, а остановились в итоге на ОДОД = Отдели Дерьмо От Доходов. Это сокращение быстро стало на Земле модным обозначением утомительной работы. Единственный фокус, который биотехнологам, увы, пока оказался не под силу, – прямая конверсия твердых отходов во что-нибудь полезное для человека или хотя бы не вонючее. Из биогумуса и продуктов переработки органика поступала в корабельные омнипринтеры, способные сооружать всякие полезные штуки – был бы углерод.