— «Берешит» — звук свободен от злаков понятий, покрывших его, от метафор, от корня: и то — бе, решь и шит; то — пылающий пламенник; надо, кинуться в пламенник звука, как в пещь Даниила; остаться нетронутым в ней; и представление огромного шара и жара возникнет: и свет, будто солнечный центр, вдруг блеснет: внутрь себя; мировая ткань «мира в начале» появится образом пара, огней, раскаленных, бушующих, воспламененных субстанций; из пара, огней, раскаленных, воспламененных субстанций — лик Духа, творящего бурную и калимую ткань; эта ткань — мировой кипяток, — как покров, на том Духе; представление громадного жара и шара воистину станет нам ясным покровом, переливчатым, как перламутр, и прозрачным, как воздух; сквозь него точно демоны глухонемые, — на нас Элогимы стремят безглагольные взоры свои; и творят нам «Начала»: то было «в начале» земли, в «берешит» .
«Берешит» — вот три звука: бэт, реш и шит; бэт в душе мудрецов вызывало энергию действий, прикрытых покровом: энергию действия в скорлупе… в перламутре из пламеней; реш вызывало огромные облаки Духов, творящих внутри оболочки и устремляющих безглагольные взоры на нас; «шит» являло потоки стремящихся сил — страстных сил, устремленных наружу; в звуке шит есть задор: — вот какая картина вставала еврею первейшими звуками первоположенной книги; звуки Библии есть особый язык; если душу расплавить, прояснится он: и — откроется путь к пониманию Библии. — Так говорит Рудольф Штейнер: «Поэтому в самых звуках… является нам та высокая школа, которая древнею мудреца приводила к картинам, воскресшим для взора… Появляется невыразимый трепет… перед тем, как воскресла вселенная наша».[4]
Для охранителей музеев корней это все только бред, разумеется; их небредные мысли зато часто — тусклости.
16
Вот еще углубление в звук: Яков Беме…
— «Am Anfang schuf Gott Himmel und Erden».
— «Надо в точности рассмотреть эти слова, что они значат: ибо слово Am собирается в сердце, и доходит до губ, здесь оно пленяет, и звуча возвращается назад до своего исходного места… Это означает…, что звук изошел из сердца Божия и объял все место сего мира; но как оно оказалось злым, то звук снова отступил назад». Живописуется здесь душевность движения гласного «а», и отдавания звука при «m»: жесты «m» суть отдача от губ в область полости — ниже и спереди по отношению к «n»… «Слово An вырывается из сердца к устам, и оставляет долгий след; когда же оно произносится, то замыкается в середине на своем престоле верхним небом и остается наполовину снаружи и наполовину внутри»… (Здесь опять-таки гласное «а» прямо связано с сердцем; а «n», пропуская струю выдыханий через нос, оставляет свое впечатление: «наполовину снаружи и наполовину внутри» )… «Это означает, что сердце Божие возымело отвращение к поврежденности и отвергло от себя поврежденное существо…»[5] и т. д. — На протяжении ряда страниц Яков Беме рисует градации жестов из звука.
17
В приводимом звучании явлено «am-an-an» (am Anfang); интересует, «m», «n», полугласные, или сонанты; «am-an» или «man» — звуки мысли; действительно: — man-gti есть понимать (по-литовски), man-am(по-армянски) есть то же; по-зендски мысль — mana; и по-санскритки: мысль — manah, молитва — и man-ma, и man-tra, ум — mana-s; подумали — mamn-ate; «mn» — звуки мысли: мн-ить и мн-ение; min-eti есть иметь на уме (по-литовски); ум — и menos, и men-s и men-me (ирландский) — ум. Уразумеем теперь эти звуки. — «Am Anfang» — в них есть сочетание am-an-an, переходящее в (а)mana(n); — «am Anfang» («в начале») гласит звуком слов, что «в начале был разум» . Самое начало есть разум: «В начале бе слово».
Евангелист Иоанн вписан звуками.
Так еврейское «берешит» и немецкое «Anfang» дают две картины: пылающий блесками мир; и — Элогимы под ним; это вскрыл Рудольф Штейнер… И некий космический человек «Adam Kadmon» (ad-ad-am-on) (в мысли божественной, в «Mana», звучит по-немецки; «В начале всего»).
Звук «aman» заключает мысль разума (mana), любви (ame), жениха (Маnn); Начало сошлося с Концом; юдаизм с христианством; картины и звуки иные: жест смысла — один.
18
Не забываю: я — субъективен; мои толкования — жалкие упражнения в уразуменьи письмен, устремленных на нас из-за бури свиваемых листьев усохшего смысла; самосознание звука в нас есть: но оно, как младенец, — едва открывает глаза в необъятность безобразно вставшего мира; безобразность поглядит на меня; и — отрясает мне внятицу обыденного слова; но я — не невежа: не варвар; я — только не эллин; я — скиф; в мир созвучий родился я только что; ощущаю себя в этом новом, открывшемся мире — переживающим шаром, многоочитым и обращенным в себя; этот шар, этот мир, есть мой рот; звуки носятся в нем; нет еще: разделения вод, ни морей, ни земель, ни растений, — переливаются воздухожары, переливаются водовоздушности: нет внятных звуков.
Ушел к себе в рот подсмотреть мироздание речи: я буду рассказывать сказку, в которую верю, как в быль; сказка звуков пройдет: пусть для вас она — сказка; а для меня она — истина; дикую истину звука я буду рассказывать.
19
Из глубины божества вспыхнул план мирозданий.
И — не было: ни начал, ни архангелов, ангелов; не было человека, животных, трав, суши; само Божество не склонилось еще к месту мира: оно еще отлагалось обвалом: образовало дыру в самосоздании духовных существ; но обвалы духовного мира — дары; их повергли в ничто, как жар жизни, — Престолы; а Элогимы плотнили жару: — образовалось сознание жара и шара внутри Элогимов; самосознание Элогимов теперь проницало себя; и — ощутило свое бытие (план физической жизни), как пышащий шар; и очами смотрело в себя: очи шара — случения элогимовых мыслей — себя ощутили, как самостность тела: то было началом Начал; воплощались они.
Их работы — скульптурные слепки: тепло (иль зачатки физических органов); мы — сознание органов — были вне органов мыслями мыслей Начал.
Действо жизни Начал, теплота, была суммой термических колебаний во времени: времена истекли из Начал.
Протекал первый день: назывался Сатурном.[6]
20
Как возник мир согласных?
Был повергнут в ничто — в полость рта, — выдыхательный жар; и звуки слагались, обстав круг гортани: теплоты неслись, расширялись струей в выход глотки; в летучем безвещии звука стояло легчайшее — «h» — … — Шум тепла выдыханий — Начала. В Начале — тепло; а ущелье рождения звука есть глотка: струя жара несла неопределенную гласную, «е» опрокинутое, совпадающую с неслоговой альфой; так учат лингвисты;[7] и учат они: это «е» опрокинутое, или «а» в «ar», «аl» обратилась в «ir», «ur»,[8] «V» есть звук полугласный; он средний меж «u» и меж «w», в «u» мы движем гортанью: uh-uh — проносилось из глотки; невыразимости шума, тепла (в полость рта) ужасами; и за отчетливым звуком тянулась змея жаровая в ущельях гортани, и обернись поздний звук на себя, к месту выхода глотки, к младенческим мигам своим, — он увидел бы, что за ним поползли — из дыры, глубины.
4
Текст и отрывок суммирует пространное изложение картин мудро вписанных в звук. Рудольф Штейнер. Курс XIV. Лекция 3-я (Для членов «Антропософического О-ва»).