— А-а-а, — улыбнулась я. — Поняла! Сейчас приняли чего-то покрепче, страх прошёл и подкатили? Хотя, склоняюсь больше к тому, что вы с друзьями поспорили, что переспите со мной? Сколько на кону? — изобразила интерес.
— Нисколько, — теперь опешил он. — Почему вы во всем смотреть подвох?
— Не запаривайтесь, — отмахнулась с деланным безразличием. — Я хоть и обидчивая, но если признаетесь, злиться не стану. Нужна победа, так и скажите. Пусть завтра подойдут, подтвержу: «Спала, было дело! Обалдеть, какой любовник», — театрально закатила глаза и цокнула: — «Жаль, я — бревно!»
— Не думать, — его лицо снова озарилось белоснежной улыбкой. — Много страсть в словах и жестах. Ваша строптивость как вызов. Вы действительно запретный и сладкий плод. Мне это нравится. Так что прекращать разыгрывать неприступный грубиян. Я же говорить: следить за вами все эти дни.
— Мне безразлично, — вновь отмахнулась, но в груди кололо и пело от радости.
— Мне «нет». В первый вечер вы с подругой выделяться. Только с пляжа прийти? — «хлестнул» шутливо. — Лень в номер подняться и переодеться? — Ком застрял поперек горла. Турок прав. Выглядели именно так. Он продолжал: — Прически — такой же. Расчески не найтись?
Не грубил — насмехался… без злобы. Я испепеляла взглядом; его забавляло ещё больше. Масленый взор тёмных глаз втягивал в пучину желания. Задыхаясь от накатившего волнения, опять припала к бокалу. Турок коверкал русский, но старательно подбирал слова:
— На тебе: короткий цветастый платье с завязками на талий. Вырез и сверху, и снизу — обольстительный. Я глаз не мог оторвать, когда ты танцевать. Ноги то и дело открываться чуть больше обычный. Хотя не только я — с пол зала точно рассматривать. Да ты и сама знать, как действовать на мужчин.
— Нет, не знаю, — соврала и опустила глаза.
— Бывать разный женщин. Одних одевать в дорогущий наряд, но они так и остаться — серость, а бывать такие, как ты. Хоть мешок накинь — стать и вызов не скрыть. Все хотеть такой обладать на зависть другим.
— Такой сироп, — выдавила, собравшись с мыслями. — Вы перепутали: не я люблю сладкое, а вы.
— Во-первых, мы уже перейти на «ты», а во-вторых, неправда. Ты — сладкоежка. Видеть, как постоянно замирать возле витрины с пирожными. Взгляд голодный, но ты — сильный, ни разу не поддаться искушений.
Есть такое! У нас с Иркой случалось пиршество живота. Правда, мы кушали глазами. Останавливались напротив стоек с лакомствами, рассматривали, обсуждали аппетитность десертов. Потом всё сводили к своим неидеальным фигурам, требующим внимательного, бережного ухода и, с неудовлетворенным чувством, переходили к салатам.
— Окей, пусть так! Но хотелось бы верить, что вы, — выделила слово, — сами поверили в то, что сказали: «Я — сильная!» И вам заранее говорю: «Нет!»
— Меня это притягивать, а не отпугивать, — ничуть не смутившись, продолжил турок. — Ещё ты — горячий и открытый. Столько эмоций, когда играть в волейбол. А когда купаться? Особенно ночью…
В ушах повис звон, вибрирующий зал покачнулся, границы стерлись. Я поперхнулась и покосилась на Ирку. Впервые она дрогнула. Но, совладав с эмоциями, пригубила вино, уставилась рассеянным взглядом в никуда. Так. её спасение — алкоголь. Смаковала, будто ничего не происходило, но на самом деле подругу трясло. Чёрт, у меня даже этого нет. Может, напиться? Нет, тогда точно выдам себя с потрохами. Ведь не употребляла более десяти лет. Не в силах повернуться к турку, рассматривала Ирку — краска предательски окрашивала её щёки.
— Ир, — дрогнул голос, — про руку и отсечение забудь. — От стыда и неудобства не знала, как себя вести. Красавчик намекал, что видел меня голой… Боже! Встречусь с изучающим взглядом — окончательно пропаду. Но другого выхода нет. Я ощущала — турок изучал. Горячими волнами накатывало возбуждение, меня потряхивало. В голове отдавалось эхо, отчаянно бьющегося сердца. Я сжала волю в кулак: — Всё, заканчиваем с расспросами и проверками. Я — конфетка не по твоим зубам. Да и день сегодня не задался с утра. Давай, потом пообщаемся? — осознавала прекрасно — скоро уеду, но это единственный способ не податься соблазну. — Прости, хочу в номер. Голова разболелась. — Поспешно вскочила, зацепив тарелку с нетронутой едой. В повисшей тишине, посуда зазвенела, привлекая внимание других. Чёрт! Прокололась, но лучше так, чем сидеть, раскрыв рот и хлопая глазами, внимать каждому слову обольстителя-профессионала. К тому же тело подводило — откликалось на наглые ласки, даже без прикосновений. Музыка вновь зазвучала, танцующие задвигались в бодром ритме, на нас не обращали внимания. Боясь прикоснуться к турку, полезла с углового дивана через Ирку, выталкивая и её.
Пробившись через толпу, выскочила в фойе. Грудь щемило от боли, сердце отбивало такой скоростной ритм, будто участвовало в скачках. В голове грохот пульсирующей крови, а на глазах… слёзы. Ирка шла невидимая и неслышная, словно тень. Спасибо ей. Знала, когда лучше молчать. Мысли роились, хаотично сталкиваясь в обрывочные предложения. Турок не сделал ничего такого, чтобы вела себя, как последняя скотина, но мне нужно скрыться, убежать от него. Я проиграла момент знакомства мгновенно. Не привыкла к такому прямому напору — не ожидала «его», а он поймал врасплох. В мечтах, конечно, представляла разные варианты разговора, но чтобы так умасливали... Я как дура из баек — уши развесила, лапшу помогала наматывать и верила каждому слову. Сила притяжения настолько велика, что лучше больше не видеться — стать очередной в бесконечном списке не по мне. Одно дело, когда не знакомы. Переспать, как планировала, и уехать, а здесь… Я за ним следила почти две недели. Он мне приятен. Больше — хочу, как никого. К тому же услышала то, о чём даже не грезила. Он тоже заинтересован — наблюдал за мной, помнил мелочи. Круче, чем могла представить и это пугало!
Ворвавшись в номер, глубоко вдохнула:
— Ир, пойдем на море?
— Издеваешься? — выпучила она и без того большие глаза. — Того раза не хватило?
— Купальники возьмем, — настаивала плаксиво. Ирка, присев на постель, уставилась в никуда. Я взмолилась: — Пожалуйста, мне это нужно! Тело горит, душ не спасет. Хочу простора и звёздного неба…
Умолкла, просилась новая порция слёз. Подруга медленно встала и, выудив из шкафа купальник, принялась переодеваться. Быстро натянув свой, накинула мотельный халат и вышла из номера следом за Иркой. Украдкой бросая взгляды на гуляющих, танцующих в банкетном зале, пробрались к выходу и на улице вздохнули свободно. Говорить не хотелось — целенаправленно шли на пляж. Сбросив халаты, нырнули. Море будто кисель. Приняло в тягучую теплую жидкость словно мать, обнимающее дитя. Шумы утихали, настроение поднималось — вода точно лекарство. Остужало разгоряченную плоть, возвращало силы и освежало мысли. Тело перестало бить дрожь, руки и ноги вновь принадлежали мне. Блин, столько разговора, а он ведь даже не представился, а главное, не спросил, как меня зовут. Хотя, что утаивать? Его звали Фатих Каплан, выяснила в первый же вечер. Турок будто лакомый приз. О нем знают все, только достанется одной. Ирку не просила выведать у Ксюхи и её мужа, чем занимался красавчик, и что он вообще за фрукт. Как-то по-детски, к тому же он не проявлял интереса.
— Тань, я на выход, — Ирка погребла к берегу и громко икнула: — Вина перепила. Меня мутит, лучше посижу.
Я смотрела на подругу. Видна только светлая голова. Медленно двигалась по посеребренной глади. Иногда останавливалась и над морем летел очередной ик. Позади раздался всплеск — едва не потеряв сознание, нервно обернулась. Нет, ясное дело, акулы так близко не подплывут, но у страха глаза велики. К тому же перед отъездом телика пересмотрела, а там: «Вся правда о Шарм-эль-Шейхе. Акулы убийцы и прочее…» Недалеко от меня показалась другая голова. Ужас! Фатих?! Его не спутать ни с кем. Он как моторная лодка. Мощными гребками отдалялся от покачивающей яхты и приближалась... ко мне? Грудь сдавило не то от боли, не то восторга. Я, ища спасения, покосилась на Ирку. Рвануть к ней? Не успею — «гребец» настигнет раньше. А чего боюсь-то? Девочка, что ли? Коли уже прижал, выдержать натиск и дело с концом… Концом… пошло и желанно до отвращения к себе. Внизу живота разгорался пожар. Тело вновь предательски томилось. Да и выдержать ли? Как бы самой не наброситься. Хаотично придумывая, что делать, поплыла на мелководье и, когда ноги почувствовали твердь, оглянулась. Турок скрылся под водой и вынырнул уже возле меня. Отшатнуться не дали сильные руки — притянул как куклу, не дав даже возмутиться.