— Глупая! — воскликнула Добрынина.
— Да, к сожалению, в данном случае ее бегство уже не имеет никакого значения. Человек, который убил троих, перед четвертым убийством не остановится.
— Господи! — в ужасе прошептала молчавшая до сих пор Алиса. — Так чего мы сидим?!
— Бежим! Может, мы еще успеем! Я позвоню Проскурину.
И все трое выбежали в темноту. Впереди всех неслась Мурка, уверенная в том, что хозяева затеяли игру в догонялки, оглашая сонную округу радостным заливистым лаем.
Глава
двадцать вторая
За окнами занималась заря. На востоке уже разливался нежно-розовый румянец, все ширясь, и становясь мягче и мягче. Недолгая июньская ночь уступала место кроткому солнечному утру. Гроза и ненастье растворились бесследно, все предвещало жаркий и ясный день.
В просторном холле, разместившись в креслах и на диванах, собрались все, кроме Кристины. Не хватало только Мурки, которую, несмотря на ее активные протесты, пришлось оставить в коттедже.
Алиса, сидевшая рядом с Добрыниной, исподволь оглядела присутствующих.
Новицкий на этот раз выглядел раздосадованным. Он то и дело зевал и смотрел на Сергея с явным раздражением. Рената сидела рядом с ним, на ее лице было трудно разглядеть какие бы то ни было эмоции. Эрнест Фридрихович Шепс и Илья Борисович Пахомов казались невозмутимыми, но было заметно, что от этого раннего экстренного совещания они не испытывают никакого удовольствия. Дима Костров выглядел очень уставшим и нездоровым. Цвет его лица напоминал сигаретный пепел, щеки ввалились, а глаза словно потухли. Анна Витальевна Кравчук смотрела на Сергея таким взглядом, каким ребенок смотрит на фокусника, ожидая, что вот-вот из шляпы появится живой кролик или стая голубей.
— Сергей! Зачем ты нас так скоропалительно собрал здесь? — задал тревожащий всех вопрос Касаткин. — Мы все слишком перенервничали в последнее время, нам необходимо было выспаться…
— Понимаю, Егор Николаевич, — произнес Шатров, — Однако, дело не терпит отлагательств.
— Какое еще дело? — гневно воскликнула Виктория Алексеевна. — Вы, молодой человек, совсем заигрались! Может быть, уже хватит этого фарса?
— Помолчи, Вика, — тихо, но веско перебил ее муж. — Хорошо, Сережа. Мы все тебя очень внимательно слушаем.
— Спасибо, Егор Николаевич, — Шатров коротко откашлялся, и начал.
— Итак, известно, что два дня назад, здесь, в «Сосновом», было совершено убийство молодой девушки. Затем в пруду было найдено тело небезызвестного всем присутствующим бизнесмена Антона Владимировича Крутицкого.
Все мы знаем, что фонд, основателем которого он являлся, занимался помощью детям-сиротам. Дело очень благородное и заслуживающее уважения. Не так ли? Однако, по просьбе моего начальника, Касаткина Егора Николаевича, я в последнее время занялся детальной проверкой деятельности этой организации. Результаты моего расследования оказались неутешительными. Оказалось, что под прикрытием этого фонда, господин Крутицкий занимался торговлей детьми. Он попросту выкупал детей из неблагополучных семей и продавал их состоятельным, но бездетным семейным парам. Скажем прямо, бизнес этот был очень и очень прибыльным.
— Надо думать! — хмыкнул Новицкий, губы которого скривились в язвительной усмешке.
Все присутствующие устремили на него свои вопросительные взгляды.
— Я всегда знал, что что-то здесь не то! Крутицкий и благотворительность — это антонимы, — прокомментировал он.
— Я продолжу, если не возражаете. Идем дальше. Всем было известно, что кроме всего прочего, за Антоном Владимировичем водился и еще один грешок. Он не был примерным семьянином и не упускал случая изменить своей жене. Это обстоятельство и подтолкнуло убийцу к мысли, что именно Элла Эдуардовна в данном случае — идеальная кандидатура для обвинения.
— Не понял! — воскликнул Пахомов. — Ведь было доказано, что это Крутицкая зарезала своего мужа и задушила его любовницу!
— Вот то-то и оно! — Шатров поднял вверх палец. — Элла Эдуардовна никого не убивала! Убийца совершенно другой человек!
Стало так тихо, что было слышно жужжание одинокой мухи, кружившейся под потолком. Все затаили дыхание, стараясь не упустить ни одного слова.
— И у этого человека был мощный мотив для устранения всех этих людей. Для того, чтобы рассказать об этом подробнее, мне придется вернуться на несколько месяцев назад.
Итак. Жили-были две сестры — Наташа и Катя Беловы. Родители их некоторое время назад погибли в автомобильной катастрофе, а других родственников у них не было. Катя — старшая — уже училась в институте и подрабатывала лаборанткой, а младшая еще не закончила школу. После смерти родителей сестры разменяли жилплощадь и переехали в однокомнатную квартирку на окраине Москвы. Денег было немного, но на скромную жизнь хватало.
Как-то раз Наташа познакомилась с молодым человеком. Он был значительно старше нее, но это не остановило влюбленную девушку. Опомнилась она только тогда, когда поняла, что ждет от него ребенка. Наташа открывается любимому, но вместо предложения руки и сердца слышит резкую отповедь. Молодой человек наотрез отказывается признать ребенка и заявляет, что никогда не любил ее. Однако он, испугавшись последствий — ведь Наташа на тот момент была несовершеннолетней! — признается своей матери в том, что попал в щекотливую ситуацию и та, разумеется, принимает его сторону. Она сама встречается с Беловой, угрожает ей и настаивает на аборте. После этого девушка не находит себе места и, наконец, решается на откровенный разговор с сестрой. Та искренне рада тому, что в их семье должен появиться малыш. Посовещавшись, девушки решают оставить ребенка. И все было бы хорошо, если бы не одно «но».
Кое-кто, пока не будем называть его имени, узнает о том, что Наташа все-таки оставила ребенка. А значит, проблема не решена. В любой момент Белова может предъявить свои права, сделав генетический тест. И тогда этот человек решает обратиться к Антону Владимировичу Крутицкому. Зная о его сомнительной деятельности, ему предлагают очень солидные деньги за то, чтобы ребенка передали в другую семью. Крутицкий договаривается с врачом — естественно, тоже не за «спасибо»! — и тот записывает младенца мертвым. На самом же деле, ребенка отдают — хотя здесь глагол «продают» более уместен — состоятельной, но бездетной паре.
Узнав об этом, Наташа отказывается верить в то, что ее мальчик умер во время родов. Не стану описывать, что должна чувствовать женщина, пережившая такое горе, но вскоре Наташа кончает жизнь самоубийством. Катя, найдя любимую и единственную сестру в петле, впадает в отчаяние, но в то же время она загорается идеей непременно отыскать виновных в ее смерти.
Сергей сделал небольшую паузу и обвел взглядом присутствующих. Теперь равнодушных или скучающих лиц здесь не было. Напряжение было настолько велико, что казалось помещение то и дело пронизывают электрические разряды. Через секунду он продолжал:
— Тут мы переходим к следующей главе нашего повествования.
Катя Белова начинает собственное расследование. Долгих полгода она встречается с разными людьми, с поистине маниакальным упорством по крупицам собирает информацию, и с каждым днем в ней крепнет уверенность в том, что Наташа была права: ее сын, а соответственно Катин племянник, жив. У нее появляется надежда и горячее желание во что бы то ни стало вернуть мальчика.
Собрав необходимые доказательства, Катя назначает встречу Крутицкому в «Сосновом» в прошлую пятницу. За небольшие деньги ей удается снять маленькую комнатку в Озерском, где она собирается прожить несколько дней. От поселка до «Соснового» не так далеко — всего сорок минут пешком через лес и поле.
Катя шантажирует Крутицкого собранными фактами, и тот оказывается в патовом положении. В панике, не зная, что предпринять, Антон Владимирович ставит в известность того самого человека, с подачи которого он влез в это дело. Тем самым он подписывает себе смертный приговор.