– Да, – ответил Бреннан. – Мы вместе попали в засаду. Она меня на себя вытащила, как теперь вот потащила Орландо.
– У вас на груди тоже была старая рана?
– Да, мэм. Тот принц, он показал на меня рукой, и рана вдруг словно возникла опять. И он сорвал с меня жилет, чтобы я ее видел. Его это как будто веселило.
– А она была ранена в шею?
– Да, мэм.
Кел убивал моих людей. Тех людей, что обещали меня защищать. Они умирали, защищая меня и моих близких. Это было неправильно. Это мы должны были их защищать, а не наоборот.
Молясь Богине, я дотронулась до Хейз. Храбрая женщина, она спасала других, хоть сама была ранена. Какая несправедливость – заставлять ее переживать это во второй раз. Но даже в этом кошмаре она взвалила на себя другого солдата и потащила его.
Навалилась боль, но на этот раз я сознание не потеряла. Я увидела, как в потоке крови из моего плеча выходит осколок. Кровь плеснула на лицо Хейз, и ее глаза распахнулись, блеснув белками в темноте. Глотая воздух ртом, она схватила меня за руку. Осколок упал ей на грудь, она машинально сжала его другой рукой.
– Кто вы?
– Принцесса Мередит Ник-Эссус.
Она цеплялась за мою руку, другой рукой прижимая осколок к груди. Она шумно сглотнула и сказала с удивлением:
– Не больно...
– Все прошло, – сказал Доусон, наклоняясь к ней.
– Но как?
– Пусть она вылечит Орландо, и ты посмотришь.
Доусон помог мне встать, но мне стало легче, не надо было так сильно опираться на его руку. Все же наклониться к Орландо им с Бреннаном пришлось мне помочь. Я еще не могла двигать плечом, хотя предплечье и ладонь уже двигались почти свободно.
У Орландо не было видно ран, но кожа была холодная на ощупь и пульс не прощупывался, даже такое нитевидное трепетание, как у Доусона. Я отогнала от себя дурные мысли. Не надо сомневаться в чуде, не надо пытаться понять, как я это все делаю. Всем сердцем молясь, я положила руки на холодеющую грудь человека.
На нас розовым снегом просыпался дождь лепестков. Человек вздрогнул у меня под руками, и снова была боль, и снова была кровь, и снова осколок упал в приоткрытую ладонь. Пальцы судорожно сжались вокруг осколка, как было с Хейз.
– Господи боже, – ахнула Хейз.
– Скорее Богиня, – поправил Доусон.
Очнувшийся Орландо испуганно глянул на меня.
– Где я?
– Кахокия, Иллинойс, – ответила я.
– Я думал, я снова в пустыне. Я думал...
Хейз схватила его за плечо и повернула к себе.
– Все хорошо, Орландо. Она нас спасла. Мы живы. Все хорошо.
В последнем я не была уверена, но возражать не стала. Осталось всего несколько осколков, всего несколько жизней можно спасти. А когда я буду здорова, потеряю ли я способность их спасать? Я хотела вылечиться, но не хотела, чтобы умирали люди. Они жизнью платили, спасая нас, мне надо было помочь им в ответ. Они не должны умирать на нашей войне.
Я ощутила зов – откуда-то неподалеку. Там были еще раненые. Я сделаю все, что смогу. Все, что поможет мне сделать Богиня. Я хотела спасти всех. Вопрос был – смогу ли?
Глава тридцать восьмая
Со мной шли восемь солдат. Каждый сжимал окровавленный осколок, каждый вернулся от смертной грани. Как только последний осколок выпал из моего плеча, слышать зов я перестала. Что-то в этой магии было связано с моей болью и ранами.
Впереди из тьмы выступил воин-сидхе в алой броне, мерцавшей на свету, будто языки пламени. Звали его Аодан, и я помнила, что рука власти у него соответствует виду доспеха. Он призывал руку власти – я это уловила. И крикнула, не думая:
– Убейте его!
Никто и секунды не медлил. Они не должны были слушать мой приказ: старшим по званию в их группе был Доусон. Но они дружно прицелились в сидхе у нас на пути и выстрелили. И пули сделали то, что делали с фейри всякий раз, с тех пор как люди их изобрели. Они прошили сверкающую броню и вонзились в тело под ней. Аодан умер, не успев опалить нас своей рукой власти. Значит, я могу чувствовать, когда вызывают руку власти. Если успеем стрелять до того, как магию освободят и нацелят, сможем победить.
Как все просто, когда под твоим началом команда солдат, повинующихся без размышления и готовых стрелять во все, что встанет на пути. У меня она есть.
К нашей группе присоединялись все новые солдаты, не ко мне приходили, а просто вливались в формирующееся на поле боя подразделение. Им казалось, что мы знаем, что делаем, и в нашей группе имелся сержант. Все группировались вокруг нас, потому что мы двигались осознанно к цели, а посреди битвы очень важно иметь цель. Иметь цель и не колебаться.
Я почувствовала приближение магии. Кто-то вскрикнул от ужаса, потом закричали многие – одетые в доспехи сидхе наводили на солдат иллюзии. Раньше мне случалось защищать своим гламором одного-двух сидхе. И теперь я как будто разлила вокруг озерцо гламора, все дальше и дальше в стороны – раньше я даже не пыталась распространять его так широко. Я проливала его на моих людей, как льют воду на горящую от лихорадки кожу.