– Что случилось, пока мы спали, Генри? – Шолто шагнул к нему и взял за плечо.
– Мой повелитель, Благие встали лагерем у нашего холма. Они потребовали переговоров, а мы не могли направить к ним царя. Вы знаете закон – без правителя мы не можем оставаться свободным народом. Нас поглотил бы Неблагой двор, но еще до того нам пришлось бы улаживать дела с Благими, не имея царя.
– И вы избрали нового царя, – сказал Шолто.
– Только наместника.
– Но царская власть оказалась разделена, и тот, кто частично ею завладел, не хотел, чтобы мы – точнее, я – вернулись из-за стены.
– А почему пришли сюда Благие? – спросил Дойл.
Генри посмотрел на Шолто, тот кивнул.
– Они утверждают, что слуа похитили принцессу Мередит и удерживают против ее воли.
– Я принцесса не их двора. С какой стати они решили меня спасать?
– Им нужны и вы, и чаша. Они утверждают, что похищено и то, и другое, – объяснил Генри.
А, вот в чем дело.
– Им нужна моя магия, а не я. Но по какому праву они осаждают холм слуа?
– По праву родства. Ваша мать требует вернуть ей любимую дочь и внуков, которых она носит.
Генри явно чувствовал неловкость.
– Один из детей, которых я ношу, – собственный ребенок Шолто. Права отца превосходят права бабушки.
– Благие заявляют, что это дети короля Тараниса.
Шолто пошел к двери.
– Ждите здесь. Прежде чем нам придется сражаться с безумием Благих, я должен поговорить со своим народом.
– Ты не хотел бы надеть что-нибудь другое, Шолто? – крикнула я ему вслед.
Он остановился и повернулся ко мне, не понимая.
– Зачем?
– Ты в этом халате слишком похож на Благого, а твой народ пугает мысль, что мы с тобой вдвоем превратим их из черных и ужасных слуа в воздушные и красивые создания света.
Он как будто хотел поспорить, но передумал и вернулся к шкафу. Вытащил черные штаны и сапоги, не заморачиваясь рубашкой. И тут же, всколыхнув перед ним воздух, ожили щупальца.
– Я им напомню, что я не только сидхе, но и ночной летун.
– Если я пойду с тобой, это тебе поможет или повредит?
– Скорее повредит. Я поговорю с моим народом и вернусь к вам. Таранис сошел с ума, решившись на осаду слуа.
– А почему на помощь слуа не пришли Неблагие? – спросил Дойл.
– Выясню, – сказал Шолто и взялся уже за дверную ручку, но тут заговорил Мистраль.
– Мои поздравления, царь Шолто, в том, что ты стал королем при королеве Мередит.
Он сказал это почти ровным тоном – почти.
– И тебе поздравления, Повелитель Бурь. Хотя царей вокруг развелось столько, что не знаю уж, какое царство кто с кем разделит.
С этими словами Шолто вышел, и Генри вместе с ним.
– С чем это он меня поздравлял? – спросил Мистраль. – Я так понял, что принцесса носит детей от Шолто и от тебя, Дойл. Заключил из вашей беседы в постели, после нашего пробуждения.
– Что, королева ничего тебе не сказала, Мистраль? – спросила я.
– Сказала, что ты наконец забеременела от когото из стражей. Мне мало что говорили, больше пытали. – Он отвел глаза. – Она страшно разозлилась, когда ты уехала, принцесса. Твой зеленый рыцарь уничтожил ее зал пыток, так что она принимала меня в своих покоях – приковав цепями к стене. Я оставался в ее власти со времени твоего отъезда.
Я тронула его за руку, но он ее отдернул.
– Я боялась, что она отомстит тебе за то, что ты был со мной, – сказала я. – Прости...
– Я знал, что заплачу дорого. – Он почти взглянул на меня, но все же уронил на глаза длинный серый занавес волос и спрятался за ним. – Я готов был платить, потому что надеялся... – Он встряхнул головой. – Поздно было надеяться. – Он повернулся к Дойлу, протягивая руку: – Завидую тебе, капитан.
Дойл шагнул вперед пожать ему руку – тьма и свет, сцепившие ладони.
– Поверить не могу, что королева не сказала двору правды.
– Я освободился от цепей только прошлой ночью, так что понятия не имею, что она говорила двору. Я слишком выпал из фавора, чтобы мне говорили хоть что-нибудь. Освободил меня и выманил наружу, на погибель, один из нас. Онилвина необходимо убить, мой капитан.
– Он тебя предал?
– Он привел меня к засаде лучников Благих, вооруженных стрелами из холодного железа.
– Я об этом еще не слышал. Он понесет свою кару.
– Уже понес, – сказала я.
Оба повернулись ко мне.
– Что ты говоришь, Мерри? – переспросил Дойл.
– Онилвин мертв.
– Но чья рука его убила? – спросил Мистраль.
– Моя.
– Что? – воскликнул Мистраль.
Дойл взял меня за плечо и вгляделся в мои глаза.
– Что произошло, пока я валялся в той больнице?
Я рассказала им самый короткий вариант, какой смогла. Меня забросали вопросами о Дикой охоте, а Дойл обнял меня, когда я подтвердила, что Ба умерла.