— Не думай, что я не заметил тебя, Изен, — между тем произнёс Логвуд, остановившись у стола с картой. — Мы ещё поговорим, но позже, после собрания. Сейчас не до этого.
Комендант внимательно оглядел каждого, кто находился в этом всё ещё задымлённом помещении.
— Я отдал чёткий приказ, — добавил он, обернувшись к Нарвину. — Где капитан сапёров?
— Ему сообщили о собрании, — пожал полковник плечами. — Я лично направил к нему вестовых, но… найти этого человека трудно.
Логвуд беззвучно выругался.
— Тогда по ситуации, — справился он с собой. — Бригадир Гаюс, докладывайте.
О, его повысили, — мысленно хмыкнул я.
— Вторая и четвёртая роты перешли за брод и окапываются там в данный момент, — начал здоровяк, который, словно бы не сбросил ни единого килограмма, оставаясь таким же высоким и мощным. — Сам брод длиной в четыреста метров, не считая отмелей по обеим сторонам — в них ещё около десяти метров. Средняя глубина полтора метра. Ширина — четыре-пять по большей части пути, иногда пошире, иногда поуже. Дно — десять сантиметров ила, ниже твёрдый камень.
— Направим им в подкрепление ещё одну роту, кавалерию Коуланда и клан Серых Ворóн, — произнёс Логвуд. — Если налётчики сайнадов объедут нас через дальние переправы, вы их остановите. Вождь Торкон? — и обернулся к бородачу, к которому отошёл Вешлер.
— Хм, — задумался он, — мы можем сделать это.
Взгляд Тольбуса упёрся в Атмаса Коуланда, на что тот лишь коротко кивнул.
— Отлично, — комендант посмотрел на Маутнера, а потом Дуфа, — «Чёрные Полосы», Дикие Гуси, первая и третья роты с отрядом инсуриев и магами будут охранять эту сторону, пока не перейдут раненые и беженцы. Я буду удерживать позицию на юге и перекрою дорогу к деревне, пока путь не освободится.
На этих словах закашлялся полковник Нарвин.
— Комендант Логвуд, по поводу порядка перехода. Совет Знати будет недоволен. Сотни аристократов, родственников архонтов, богатейших купцов и всех остальных, кого мы вытащили из четырёх городов…
— Плевать, — постановил Тольбус. — Первыми пойдут повозки с ранеными. Затем скот, затем беженцы.
— Может, если мы слегка разделим отряды, — продолжал настаивать Нарвин, на лбу у которого заблестел пот, — пустим сперва сотню голов скота, потом сотню благородных…
— Благородных? — ухмыльнулся Гаюс. — Ты, наверное, имел в виду беженцев.
— Конечно… — почесал он затылок.
Коуланд негромко рассмеялся. Маутнер презрительно фыркнул.
— К обеим сторонам пытаешься подольститься? — поинтересовался капитан. — А я-то думал, что ты — солдат Первой.
Лицо Нарвина потемнело от гнева, а пальцы сжались.
— Разделяться не вариант, это самоубийство, — произнёс Дуф. — Кого мы тогда прикрывать будем? Ради чего жопу рвать? Чтобы толстосумов выгрести, ждать покуда они все свои кареты перевезут? А позади будут люди помирать.
— Это ты верно говоришь, — проворчал Лодж. Бригадир рассматривал Нарвина, словно тот превратился в кусок вонючего и начавшего гнить мяса.
— Спокойствие, — поднялся полковник. — У нас есть долг перед ари…
Мощный удар кулаком по столу перебил его. Все одновременно замолчали и взглянули на Логвуда. В раздавшейся тишине удалось услышать скрип повозки на улице. Кто-то подъехал. И интуиция подсказывала, что вряд ли это запоздавший капитан сапёров.
В следующий миг дверь открылась (без предварительного стука), и в помещение вошли двое мужчин. Передний был одет чисто и ухоженно: светлый камзол, чистая рубаха, небесно-голубые штаны по последней монхарбской моде. А ещё он нёс на себе явные следы стремительного истощения — кожа висела складками, но жир был вытоплен не до конца. Его лицо больше напоминало смятый кожаный мешок, но всё равно сохраняло изнеженное выражение, к которому в данную минуту примешивались возмущение и обида. Я узнал его — Илазий Монтнар, первый советник Силаны Плейфан, матери моего ребёнка.
Следовавший за ним человек тоже носил дорогую одежду, но пыль и пот превратили её в бесформенный балахон, который мешком висел на худой фигуре. Этот мужчина был стар и сгорблен, а его кожа несла следы многочисленных солнечных ожогов. К глубочайшему удивлению, его я тоже узнал, пусть и не сразу — Геварди Нородон. Богатый купец, внучек которого я спас при погромах в Монхарбе.
Слово, однако, взял именно Илазий.
— Приветствую достопочтенное сборище, — его голос звучал несколько тонко, а сам мужчина переводил дыхание, что казалось странным, ибо приехали они на повозке — звуки слышали все. Неужто он запыхался, пройдя десяток метров?.. — К сожалению, новости о нём с опозданием достигли ушей Совета Знати…