Грустные, заплаканные лица жен, матерей.
Запасливые люди закупали впрок соль, сахар, мыло.
На запад шли эшелоны. На военный лад перестраивались заводы. Рвались хорошо налаженные связи. Рушились надежды. Ломались тщательно выношенные планы.
Как могучая река в половодье, жизнь вышла из своих обычных берегов. Закружились страшные водовороты, втягивая в пучину войны с каждой новой минутой десятки, сотни и тысячи новых людей. В этой суровой обстановке люди вели себя по-разному: одни легко, как сухой мусор, неслись по течению; другие долго, как камни, не хотели сдвинуться с места; третьи — подавляющее большинство — объединялись в одно монолитное тело с одной целью — победить и выжить. Каждый человек в отдельности и весь народ в целом встали перед проверкой огнем.
Страна меняла свое лицо, как океан в бурю.
Каждый день город провожал на фронт эшелоны с людьми. В учреждениях, на предприятиях места уходящих занимали женщины и подростки.
Сергей Иванкин поступил на железную дорогу смазчиком, и Виктор, проводив своих друзей-трактористов Мишу Зеленцова и Железнякова, тоже пришел в отдел кадров завода «Металлист».
Начальник отдела — полная высокая женщина, — просмотрев его документы, спросила:
— Где бы вы хотели работать, Кирилин?
— Где угодно. Где нужно…
Женщина взглянула на него более внимательно.
— Да? Хорошо. У нас сейчас острая нехватка людей в упаковочном цехе. Пойдете туда. Завтра с восьми утра считайте себя на работе.
Вернувшись домой, Виктор прошел в гостиную.
Из репродуктора лилась бодрая песня. Хотелось сосредоточиться, и Виктор почти машинально выключил радио.
Сколько раз он думал об отце последние дни, как пытался понять — и не мог. Мать больше не возобновляла разговора о переезде. После сердечного приступа она неделю пролежала в больнице. Врачи запретили ей в дальнейшем выполнять тяжелую работу, волноваться и многое другое. Жить и не волноваться?
Виктор хорошо понимал, что многие советы врачей невыполнимы. Но когда мать хотела поступить на завод чернорабочей, он не пожалел ни доводов, ни уговоров, чтобы заставить ее переменить это решение.
Действительно, жить, ни о чем не думая, — нельзя, но работать по своим силам вполне можно.
— Ты хорошо шьешь, мама, вот и поступи в пошивочную. — Поколебавшись, он высказал пугавшую его мысль: — Я не могу допустить, чтобы с тобой что-нибудь случилось. Ведь ты у меня одна теперь.
Мать согласилась.
Занятый такими мыслями, Виктор долго ходил по комнате, ерошил волосы. Вновь включил радио. Подошел к столу, на котором лежал чертеж тракторного пускача. Мысль о создании пускача пришла ему в голову, когда он был в Веселых Ключах среди трактористов. Юноша решил ее осуществить во что бы то ни стало. Но сейчас дело не ладилось.
Возвратилась мать. Погремев на кухне посудой, она, снимая фартук, заглянула в гостиную.
— Если завтра на работу идешь, выбери себе что-нибудь подходящее из одежды. Починить надо, может. Я сейчас — только схожу займу очередь за хлебом…
Оставшись один, Виктор осмотрел свою одежду и решил, что можно будет идти, в чем был.
Чтобы меньше думать, он вышел во двор и, взглянув случайно на метлу, стал подметать. За работой не заметил, как в дыре забора показалась голова Сергея.
— Эй, дворник! Перестань пылить!
Сергей пролез в дыру, — Виктор сам оторвал доску, чтобы было ближе ходить к приятелю, — поздоровался.
— Ты, верно, на себя смазки истратил больше, чем на буксы, — Виктор засмеялся. — Что, со смены только?
— Ну да. Вышел помыться — тебя увидел. Как дела?
— Устроился. Буду в упаковочном работать. Не знаю, как там… Тебе-то работа нравится?
Сергей потер ладони и, прежде чем ответить, поковырял носком ботинка землю.
— Да, интересно… Знаешь, самое главное, как я понял, в другом. Там каждую минуту чувствуешь, что твоя работа всем нужна. Что творится… Сегодня санитарный проходил… Хотел я расспросить, да санитарка злющая попалась. Пожилая. Обругала ни за что ни про что…
Евдокия Ларионовна позвала Сергея домой, тот нырнул в дыру, потом просунул голову назад и сказал:
— Я к тебе еще приду. Ты не уходи.
Виктор кивнул и, услышав, что в коридор кто-то вошел с улицы, окликнул:
— Мама, ты?
Не получив ответа, он открыл дверь, ведущую в коридор со двора. Ему навстречу шагнул незнакомый человек.
— Простите, пожалуйста. Я стучал. Думал уже уходить. Здесь живет семья Кирилина Павла Григорьевича?