Примерно через сотню метров трасса немного расширилась, и фургон задрожал, когда я переключился на вторую передачу. Мороза здесь не было: слишком тесно. Земля была мягкой, и я надеялся, что она не превратится в грязь. «Фольксваген» был далек от членства в клубе внедорожников.
Джерри ещё раз протёр экран. «Где живёт этот чёрт? В шалаше, в домике на дереве или ещё где?»
Я снова проверил приборы. Мы отъехали примерно на тысячу восемьсот метров от дороги. Впереди, примерно на отметке два километра, был перекрёсток с левым поворотом. Проскочив ещё пару выбоин, я наконец-то его выхватил в свете фар.
Я обернулся и посмотрел на силуэт Джерри. «Чёрт его знает, что теперь произойдёт. Нам просто нужно действовать по обстоятельствам».
«Не могу дождаться».
Мы двинулись дальше по тропе.
«Если всё совсем наладится и нам придётся разделиться, встретимся там, где свернули в лес. Ради всего святого, не заходите слишком далеко в лес — там могут быть заминированы. Я сделаю то же самое, посмотрим, сможем ли мы соединиться. Если этого не произойдёт через шесть часов, мы останемся одни».
Джерри медленно кивнул. «В пещере я никогда не думал, что зайду так далеко, чувак. Я до сих пор обделываюсь».
Я покопался в том, что осталось от кармана моего ПВХ-пальто. «У тебя ещё остались магазины для пистолета?»
Он кивнул, когда я передал ему «Дэу». «Раз уж твой старый приятель Усама, очевидно, показал тебе, как пользоваться этой хреновиной».
Указания Салкича были точны. Через шестьсот метров путь преградили два гигантских деревянных ежа. «Внимание, мы начинаем!»
Когда мы подошли ближе, Джерри раскинул обе руки на приборной панели. Отличный ход. Мы хотели, чтобы они были на виду у всех нервных людей с оружием.
Я выполнил все инструкции Салкича с точностью до буквы: остановился, оставил включенными фары и работающий двигатель.
Два ежа были проложены так, чтобы образовать шикану, которая как раз должна была проскочить между ними. Впереди я ничего не видел, только трасса, которая немного уходила вперёд и исчезала в темноте.
Джерри уставился в пустоту. «Что теперь?»
«Как он и сказал. Мы ждём».
Я начал опускать стекло. Не успел я проехать и половины пути, как в лесу слева от меня что-то шевельнулось. Мощный луч фонаря ударил мне в лицо сбоку. Я продолжал держать руки на руле и смотреть прямо перед собой.
«Рамзи?»
«Нет Рамзи. Ник Стоун».
К голосу из деревьев тут же присоединились другие, бормоча что-то непонятное. Я чувствовал, как двигатель урчит через руль, и старался не отрывать от него руки.
Из леса вышла группа мужчин. Они были одеты в разномастную форму: американские армейские куртки, немецкие парки, высокие кожаные сапоги, разнообразные меховые шапки. У каждого из них был автомат.
Обе двери распахнулись. Нас вытащили из сидений и подвели к передней части машины, откуда они могли хорошо рассмотреть нас в свете фар. Но мы не чувствовали себя пленниками: нас скорее контролировали, чем тащили.
Я держала руки прямо, словно распятая, и начала дрожать от холода, когда они сняли с меня поясную сумку и обхватили меня руками. Я видела, как из «Фольксвагена» вытащили мой АК. Какой-то голос продолжал говорить со мной на сербско-хорватском, но я поняла только одно слово: «Рамзи».
Я изо всех сил пытался объяснить: «Больница! Бум! Бах! Доктор». Я понятия не имел, о чём, по их мнению, я говорю, но не хотел рисковать и делать резкие движения, чтобы прояснить ситуацию.
У Джерри отобрали пистолет, магазины и поясную сумку. Мои руки прижали к бокам, и тот, кто это сделал, словно хотел сказать мне «расслабься». Теперь они сдерживали, а не контролировали.
Их было четверо. Все они были намного старше Салкича, скорее из поколения Насира. Они были достаточно взрослыми, чтобы пройти войну, и это было заметно. У пары были шрамы на лицах, а взгляд говорил о том, что они видели и делали то, о чём не стоило говорить. Мне было интересно, не отсутствовали ли у кого-нибудь пальцы.
Их оружие было явно хорошо смазано и ухожено: несколько автоматов АК и несколько винтовок Heckler & Koch G3, 7,62-мм штурмовая винтовка с магазином на двадцать патронов.
У одного из них, который, казалось, командовал всем, были пышные кудрявые волосы, ниспадавшие далеко на плечи из-под русской меховой шапки. Где-то в толстой овчинной перчатке потрескивал «Моторола». Раздался какой-то короткий разговор, периодически появлялись «Рамзи» и «Ник Стоун». В конце концов он передал его мне и указал на пресс.
«Алло? Вы Ник Стоун?» Голос был мужской, образованный, авторитетный.