Я нажал на кнопку. «Да. Со мной ещё кое-кто, Джерал аль-Хади. Фотограф». Мне показалось, что будет лучше, если рядом будет мусульманин.
«Где Рамзи?»
Разве они не знали, что произошло?
«Он жив. Бензил тоже. Они вернулись в город».
Я вкратце рассказал, что произошло в пещере.
«Подождите одну минуту, пожалуйста, подождите».
Я надеялась, что температура не будет намного выше. Я замерзла.
Я вернул рацию перчатке и просто стоял, холод пробирал до костей. Словно снова оказался в овечьей норе. Я топнул ногами, и Джерри тоже. Тот, кто был на другом конце провода, хрипло произнёс что-то на одного из членов команды, который исчез, когда длинноволосый предложил нам обоим сигарету. Я никогда в жизни не курил, но меня почти подмывало, просто чтобы сложить руки вокруг спички.
Нам принесли две зелёные немецкие парки, и никому из нас не нужно было повторять дважды, чтобы мы надели их и натянули капюшоны. Эти ребята знали, что такое мокрые, мёрзлые и голодные, и желали своим врагам только этого. Значит, они отберут их до рассвета.
Мы простояли там ещё минут десять, прежде чем «Моторола» снова завелась, а затем нас запихнули в кузов «Фольксвагена», рядом с запасным дизелем. Я оказался прав, там было гораздо теплее. Длинноволосый сел за руль и провёл нас через шикану.
Некоторое время дорога шла прямо, затем повернула направо и привела к грязно-белой стене высотой около трёх метров. В ней была арка, перекрытая двумя тяжёлыми деревянными дверями кареты, которые открывались внутрь по мере нашего приближения.
92
Фургон резко остановился. Длинноволосый выскочил и распахнул боковую дверь. По ту сторону арки блеснул свет, и появился невысокий мужчина в длинном чёрном пальто, меховой шапке и овчинных сапогах, сжимая в руке масляную лампу. Это был Нуханович. Хотя его лицо было почти полностью скрыто воротником и шапкой, я заметил, что он сбрил бороду. Впрочем, это не имело особого значения: он всё равно производил впечатление чьего-то любимого дядюшки.
«Пожалуйста, входите».
Глаза у него были блестящие и пронзительно умные. Уголки губ приподнялись в полуулыбке, но я не был уверен, кому она адресована: мне и Джерри или его длинноволосому приятелю, который проводил нас внутрь, а затем снова повернул «Фольксваген» к контрольно-пропускному пункту.
Мы последовали за Нухановичем в мощёный двор. Он доходил мне только до подбородка, но сомнений не было, кто здесь главный.
«У меня есть для тебя сухая одежда и горячая вода. Как только ты устроишься, мы поедим и поговорим». Он говорил медленно, с сильным акцентом, но на безупречном английском, тщательно выбирая каждое слово.
Прямо перед нами стояло длинное одноэтажное здание с верандой, тянувшейся по всей его длине. Внутри было темно.
Он повёл нас налево, вдоль стены, туда, где к ней примыкало другое, более высокое здание, образуя замкнутый двор. Мы последовали за ним, держа в руках масляную лампу, по очень старой и скрипучей наружной деревянной лестнице на веранду второго этажа. Тёплый свет сиял за синими стеклянными панелями в двери слева от нас.
Он открыл дверь и пропустил нас. Мы замешкались, снимая ботинки, прежде чем переступить порог.
«Пожалуйста, не нужно, просто заходите». Нуханович внимательно посмотрел на лицо Джерри. «Эту рану нужно промыть».
Комната, размером примерно четыре на пять метров, отапливалась пылающим огнём. У стены были сложены дрова, а воздух был насыщен ароматами и древесным дымом.
Наши тени мелькали на стенах. Единственным источником света была масляная лампа в углу, а в маленьком латунном подносе над пламенем медленно кипело лавандовое масло. Самым приятным зрелищем были дымящиеся напитки, стоявшие на двух латунных подносах у решётки. Я направился прямо к ним.
Джерри присоединился ко мне, пытаясь разогнать кровь перед огнём. Над ним в глиняном баке, украшенном инкрустацией из цветного стекла, кипела горячая вода.
Нуханович остался у двери. «Вода должна быть достаточно горячей, чтобы вы могли принять душ. Пожалуйста, переоденьтесь, устройтесь поудобнее, и мы поговорим». Он повернулся, чтобы уйти.
«Я Ник», — я махнул рукой. «Это Джерри».
Полуулыбка вернулась. «А я — Хасан».
Он закрыл за собой дверь.
Джерри не потребовалось второго приглашения. Он повернул маленький латунный краник внизу бака, и горячая вода хлынула в большой глиняный кувшин под ним. Я разлил заварку. Я был рад, что это был чай, а не эта арабская кофейная дрянь, хотя я бы предпочёл что угодно, даже чуть тёплое. Я бросил туда горсть кусочков кристаллизованного коричневого сахара. Стекло обожгло мне пальцы и губы, когда я начал пить.