21
Семь двадцать. Скоро стемнеет. На этот раз то, что я давно не стирал, будет преимуществом.
Я взял ключи и телефон с кухонной столешницы. Повернувшись к окну и увидев его кабинет на другом берегу Потомака, я подумал об Эзре.
Я набрала его голосовую почту, свой собственный номер 911, который он мне дал на случай, если понадобится экстренная помощь. Мне было неловко идти в гостиную, чтобы позвонить по стационарному телефону, и это, как мне показалось, хороший знак возвращения к нормальной жизни. Если бы я всё ещё была его пациенткой, он бы мной гордился.
Глядя на реку, я представил, как он проделывает то же самое с очередным фруктом из длинной очереди Джорджа, разыгрывая ту же гребаную пантомиму. «Мы должны полностью доверять друг другу. Бла-бла-бла-бла».
Голосовая почта предложила мне около сотни вариантов, прежде чем я успел заговорить. «Это Ник. Ты, наверное, уже знаешь – Джордж объяснит, если нет, – но я больше не приду. Ты прав насчёт самоубийства. Я не буду принимать таблетки и прыгать с моста, так что не о чем беспокоиться. И спасибо, наверное».
Я не был уверен, что чувствую, но, черт возьми, больше никакого Эзры.
Через полчаса я уже ехал в метро обратно в Чеви-Чейз. В полиэтиленовом пакете у меня лежали перчатки для мытья посуды и фонарик.
Когда я вышел, дорога была такой же оживлённой, как и тогда, когда Джерри помахал мне на прощание, но теперь было темно. Уличные фонари мерцали на медленно движущихся машинах. Вашингтонские работяги решительно шли домой, опустив головы. Большинству из них хотелось лишь закрыть входную дверь, включить телевизор и бросить что-нибудь в микроволновку. Это было написано у них на лицах.
Найти дом Джерри было легко. Не доходя до него, я свернул налево, что привело меня за дом, в их общий сад. Я сел на скамейку, словно был там своим, как жилец, глотнувший свежего воздуха перед тем, как микроволновка запищала. Я посмотрел вдоль ряда окон на первом этаже. На двух из них не было ни штор, ни жалюзи, стены были очень яркими, а на потолке висела голая лампочка. Я даже видел, как мобильник Хлои крутился прямо над подоконником.
Дверь в коридор была открыта. Движения не было. Я обогнул здание сзади и нашёл неосвещенную административную зону, где в больших контейнерах хранился весь мусор жилого дома, ожидая вывоза.
Я надел резиновые перчатки и включил фонарик. Прошло много лет с тех пор, как я рылся в мусорных баках. Я всегда вылезал оттуда, пахнув дерьмом, иногда настоящим дерьмом, но это стоило того, ведь можно было узнать о цели, если копаться в банановой кожуре, кофейной гуще и иногда дохлой кошке в мусорном мешке. Большинство людей не особо задумываются о письмах, телефонных счетах, выписках по кредитным картам, пузырьках с рецептами и даже служебных записках, которые они выбрасывают.
Первым делом я искал картонные коробки. Я вытащил их и отложил в сторону. Если кто-то пытался меня остановить, я говорил, что мой друг переезжает, и я просто ищу коробки, чтобы помочь ему собрать вещи. Если же они настаивали, я признавался, что выбросил обручальное кольцо в мусорку в пылу ссоры, но теперь всё уладил и хочу вернуть его, пока жена не узнала. Если повезёт, они даже помогали мне искать.
Такие, как я, были не единственными, кто засунул голову в мусорные баки. Полицейские управления по всей стране регулярно рылись в мусоре, и обвинительные приговоры всем преступникам, от мафиозных боссов до мелких мошенников, основывались, по крайней мере частично, на доказательствах, собранных в мусоре. Спецслужбы занимались этим годами. После иранской революции 1979 года новое правительство поручило группам студентов склеивать документы, уничтоженные предыдущими. На это у них ушло четыре года.
Сначала я быстро прочесала все прозрачные пакеты на предмет одноразовых подгузников и других детских вещей. Затем я перешла к чёрным пластиковым, открывая их по одному. Час спустя я нашла пакет, присланный из квартиры Джерри и Рене. В нём было письмо из клиники, сообщавшее, что вся семья теперь зарегистрирована, и прилагались их медицинские карты.
Я вернулся к скамейке с мокрыми пятнами от молока и луковой шелухи на коленях. В квартире по-прежнему не было никакого движения. Было девять тридцать. Я достал телефон и визитку Джерри.
В этот момент они оба появились у окна. Рене наклонилась вперёд и улыбнулась, видимо, проверяя люльку. Когда она повернулась к Джерри, улыбка исчезла. Казалось, они были в процессе спора. Возможно, Рене рассказала Джерри о нашей встрече. Я нажал на кнопки телефона.
Три гудка, и Рене ответила.