Джерри подмигнул мне: «Мама вдалбливала мне эту чушь с самого детства, но для меня это не духовный дом».
Я улыбнулся, но мысли мои были заняты другим. Мы находились в воздушном пространстве Багдада, и пустыня уступала место первым признакам обитания. Это был взрослый город, история которого насчитывала тысячи лет. Он не был построен на заводе, как Эр-Рияд: давайте создадим столицу, ну ладно, воткнём её в песок. Внизу, под нами, виднелись многовековые здания, перемежающиеся с высотками и эстакадами, которые могли бы быть на подъезде к Хитроу. Посреди него, сверкая на солнце, извивался Тигр. Там жило около шести миллионов человек. Я надеялся, что одним из них на этой неделе будет Нуханович.
Джерри закончил укладывать камеру и прочее барахло обратно в поясную сумку. Прежде всего, он был чертовски хорошим фотографом. Если бы ему что-то понадобилось, оно понадобилось бы ему быстро.
Пилот объявил по-арабски, а затем по-английски, что мы скоро приземлимся в Багдадском международном аэропорту. Голос был таким, как будто собираешься в Малагу или Пальму. Но на этом сходство заканчивалось. Мы не плавно заходили на посадочную площадку. Мы сделали всего один круг прямо над самолётом, а затем вошли в пугающе быструю спираль. Любому на земле, кто хотел бы выстрелить по нам из ЗРК SAM 7, сегодня будет сложно захватить цель.
Пока мы падали с неба, пилот продолжал давать нам предпосадочные советы, как будто ничего необычного не происходило, но бизнесмены временно забыли о своей мужественности, а камеры перестали щёлкать. Джерри откинулся на спинку кресла. Позади него мистер Гэп успокаивал канадца. «Всё в порядке, стандартная процедура. Я прихожу и ухожу отсюда раз в пару недель». В её голосе не было ни капли смущения: скорее, она казалась взволнованной, но это его не остановит.
Я заметил два сгоревших «Боинга-747» рядом со зданием терминала, их носы и крылья были разбросаны по взлетно-посадочной полосе. Это был огромный военный лагерь с лабиринтом ограждений и огромными бетонными заграждениями. Ряды бронетехники, вертолетов и зеленых вагончиков тянулись до самого горизонта. Между зданиями на бельевых веревках висели униформы BDU в пустынном камуфляже и оливково-зеленые футболки.
Как только пилот нажал на тормоза, к нам присоединился эскорт из двух «Хамви», их установленные пулемёты 50-го калибра, судя по всему, были направлены на случай возможной атаки с самолёта. Бизнесмены были в восторге. Камеры снова включились.
«Чёрт возьми…» — Джерри не мог перестать смеяться. «К тому времени, как мы доберёмся до иммиграционного контроля, они уже всё запомнят».
Иракские женщины всё ещё ругались, но я смотрел на мистера Гапа, желая, чтобы он добился результата. Он заслужил это, хотя бы своей настойчивостью. Он изо всех сил старался встретиться с ней снова, как только она будет в Багдаде. «Где вы остановились? Может быть, я мог бы помочь вам с вашими исследованиями – в конце концов, я работаю в CPA. Я мог бы познакомить вас с лучшими людьми».
Очевидно, именно этого она и ждала. «Да? Знаешь что? Это было бы здорово. Я останавливаюсь в отеле «Палестина».
«Круто». Он был таким счастливым охотником. «Мы можем договориться о встрече в любое время».
«Это было бы так мило». Я так и представлял себе её широкую улыбку. Она держала его за яйца.
Мы проехали мимо терминала и наконец остановились у ангара. Несколько американских солдат спешились из «Хаммеров» и направились к самолёту, когда винты замедлили вращение, а дверь открылась.
Мы оставались на своих местах как можно дольше, прежде чем протиснуться к выходу вслед за иракскими женщинами. Как только мы добрались туда, нас обрушила стена горячего воздуха.
25
Я изо всех сил щурился, ища дешёвые солнцезащитные очки. Вонь авиационного топлива была невыносимой, а шум — оглушительным. Казалось, будто вся американская армия пришла в движение. Вертолёты взлетали и приземлялись меньше чем в ста метрах от меня. Тяжёлые грузовики везли контейнеры и цистерны с водой. Американцы выкрикивали приказы друг другу.
Когда бизнесмены достали свои камеры, раздался рявкающий голос, и молодой солдат в футболке подбежал к ним с М16 в руке и «Береттой», пристегнутой к ноге. «На базе фотографировать нельзя. Камеры убирайте». Он наслаждался этим, и ему было всё равно, что об этом узнают другие.
Я стояла с Джерри в тени крыла, наблюдая, как мачо послушно засовывают свои «Олимпусы» обратно в жилеты.
Подъехал военный грузовик. Американский водитель и пара иракцев начали вытаскивать наши сумки из багажного отделения и забрасывать их в кузов.