Над головой пролетали вертолеты, а затем снова зависали.
«Тысяча четырнадцать, тысяча пятнадцать…»
У нее слегка дрожала здоровая щека.
«Она качает, она чертовски качает!»
Я сжал двумя пальцами ее шею, и лицо Джерри расплылось в улыбке. «Хорошие вещи, Ник. Хорошие вещи».
Её сонная артерия билась быстро и слабо, но сердце билось. Мне оставалось лишь поддерживать её дыхание — она сама подскажет, когда остановиться.
Я сделал ещё два вдоха и проверил. Её веки дрогнули.
Ещё два, и она закашлялась. Изо рта у неё потекла струйка крови. Джерри так возбудился, что у него соскользнули руки. «Держи застёжку закрытой, держи застёжку закрытой».
Я только начал делать ей ещё десять коротких вдохов, как она подняла руку и попыталась оттолкнуть меня. Она тихо застонала, как ребёнок. Ей было очень больно, и это было хорошо. Если она могла чувствовать боль, значит, её мозг работал.
Я приоткрыл веко, и зрачок отреагировал. Несильно, но достаточно.
«Поговори с ней, Джерри. Заставь её ответить. Постарайся поддержать её. Разбуди её».
42
Она все еще была в полубессознательном состоянии, но издала еще один тихий стон, когда я перевернул ее на бок так, чтобы ее язык вывалился вперед и не перекрывал дыхательные пути.
Я откатилась и села на пол всего в нескольких шагах от неё, совершенно измученная. Джерри наклонился к ней, говоря ей на ухо по-арабски и откидывая назад её спутанные, запачканные кровью волосы. Она застонала чуть громче.
Я посмотрел на своё обнажённое тело. Я был весь в её крови; руки были скользкими. Я также подобрал у неё изрядное количество стекла – я видел, как осколки блестели в моих ладонях. Я посмотрел налево. Телевизор упал с буфета и лежал на боку на полу. Изображение теперь было почти идеальным, но звук пропал.
Я наклонил голову, чтобы посмотреть, как показывают кадры снаружи отеля. Один из гранатомётов попал в балкон, и весь этот шикарный бетон из «Звёздных войн» был разнесён. Камера приблизилась к другой выжженной дыре, меньше фута диаметром, где взрывной заряд гранатомёта пробил здание. Эти штуки были разработаны для пробития брони, чтобы можно было уничтожить всех, кто оказался внутри. Любой, кто оказался бы по ту сторону дыры, был бы поражён градом осколков стекла и кирпичной кладки.
Затем кадры возвращаются к репортёру в бронежилете, с взъерошенными волосами, как после вечеринки, ранним утром. Танк подбит. За ним виднеется размытое пятно: солдаты, дым, машины скорой помощи и медики.
В коридоре раздавались голоса: американские, мужские, мачо. «Кто-нибудь ранен? Кто-нибудь там есть?»
Джерри подбежал к двери. «Сюда! Сюда!»
Вбежала бригада медиков в форме с аптечками за спиной. Джерри начала говорить, что её муж спустился вниз и ищет их, но они её не слушали. Они уже были на этаже, проводя осмотры.
Один посмотрел на меня: «Ты в порядке, мужик?»
«Да, отлично». Я поднял руки. «Это её».
Я встал и подошел к кровати, чтобы не мешать им. Камеры CNN теперь были направлены на танк. Он потерял подвижность: одна гусеница оторвалась и лежала на асфальте позади машины. Боевики хорошо потрудились этим утром.
Стоны невесты перешли в рыдания, когда боль охватила её. Я вышел на балкон. Солнце уже почти скрылось за крышами. Я вытер лицо от её крови и начал вытаскивать из рук стакан.
Гусеничная техника сновала по улицам. Чёрт знает, чего они надеялись добиться. Лошадь окончательно и бесповоротно убежала.
Воздух наполнился звуком сирен, и снаружи с визгом подъехало ещё больше машин скорой помощи. Внизу, в саду, группы репортёров и операторов давали интервью, словно они были единственными присутствующими на месте происшествия.
Я посмотрел на огневую точку РПГ. Она находилась примерно в трёхстах пятидесяти метрах; по неподвижной цели они могли стрелять на расстояние до пятисот метров. Окна в многоквартирном доме отсутствовали, и здание давно сгорело. Возможно, это была штаб-квартира партии Баас. Теперь там была большая свежая воронка от танкового снаряда, а шестой или седьмой этаж был усеян следами попаданий пятидесятого калибра. РПГ — отличное оружие, но у него мощная сигнатура: мощная вспышка, а затем столб серо-голубого дыма. Как только нажмёшь на курок, нужно быстро реагировать.
Всё кончено. Они натравили на нас такси, мы натравили на них. Мне было просто жаль невесту. Ей придётся прожить остаток жизни с лицом, похожим на лоскутное одеяло. С другой стороны, она хотя бы жива, и это, наверное, меня немного радовало.
Внизу царило небольшое волнение. Балкон, принявший удар, выходил прямо на бассейн. Огромная бетонная плита рухнула, и небольшая группа людей теперь собиралась вокруг останков безумца, который под неё что-то наливал.