Я больше не чувствовал себя так хорошо.
43
Медики всё ещё пытались стабилизировать состояние невесты. Я собрал одежду и рюкзак, пока её кровь подсыхала на мне, и перелез через кровать, чтобы последовать за Джерри в его комнату. Коридор был затоплен. Вода сочилась из-под двери рядом.
Джерри попробовал открыть кран в ванной, и из него потекла тонкая струйка воды.
«После тебя, приятель».
Он прыгнул и намылился. Я пошёл прямо на балкон.
Шесть или семь иракцев, крича друг на друга, пытались удержать Дэнни Коннора на столешнице, чтобы он не соскользнул обратно в бассейн. Его тело извивалось, словно большая тряпичная кукла. Крови на нём было немного; его пропитанная потом тренировочная форма была покрыта бетонной пылью.
Я правда не знала, что и думать. Ему платили за то, чтобы он здесь был, он знал, чем рискует. По крайней мере, он умер, занимаясь любимым делом, как мне казалось. Но это казалось пустой тратой времени.
Я подумал о сыне Дэнни. В последний раз, когда я его видел, он был курносым, веснушчатым мальчишкой лет девяти-десяти. У него всегда, казалось, не хватало одного зуба после неудач на велосипеде или скейтборде. Теперь же пропал его отец, и эта дыра будет навсегда. Это ведь не сильно помешает его учёбе в университете, правда? Может, Роб прав: должен быть другой выход.
Я вернулся в дом и сел на одну из кроватей. Версия CNN, которую вёл Джерри, была ещё более снежной, чем моя до нападения, и звук был таким же ужасным. Похоже, Ларри Кинг вёл передачу с парой говорящих голов, но я понятия не имел, кто они и о чём вообще идёт речь. Тут в эфир влетела девушка и запела.
Джерри вышел с полотенцем вокруг талии как раз в тот момент, когда в моей голове в стиральной машине начали крутиться воспоминания о нападении, невесте, Дэнни, Робе и его уроке истории.
«Что теперь?» Он был совершенно подавлен, как это часто бывает, когда в твою сторону запускают какую-нибудь странную гранату.
Я встал и сорвал простыню с кровати. «Сначала давай попробуем найти другую комнату. А потом посмотрю, смогу ли я найти ещё кого-нибудь на трассе. А ты?»
«Я позвоню Рене — она увидит эту херню в утренних новостях. После этого я свяжусь со своим парнем в Вашингтоне и просмотрю местные газеты».
Скорее он, чем я. Я пошёл в ванную, пока Джерри одевался.
Он оставил мне воду; она выглядела как разбавленная рибена. Я открыл кран, но, похоже, мы уже выпили свою порцию. Я взял то, что осталось от маленького кусочка мыла, и попытался намылить его. Руки горели. «Слушай, — крикнул я, выковыривая из ладоней пару осколков стекла, — у меня есть посредник, который достанет мне пару орудий. Хочешь?»
«Не обращайте на меня внимания. Я всё равно не знаю, что с ним делать». Он начал хихикать. «Я никогда не работал в рекламе». Он скрылся в спальне, застёгивая рубашку – красную багдадскую рубашку.
Через некоторое время он сказал: «Ник, мы хорошо постарались, не так ли?»
Я попыталась втереть мыло в волосы, но его было недостаточно, чтобы смыть кровь с корней. «Да».
Дэнни Коннор умер, и невесте теперь не хотелось бы проводить слишком много времени перед зеркалом, но всё могло быть гораздо хуже. И мне почему-то казалось, что заниматься подобными делами гораздо разумнее, чем слоняться по Штатам в автопутешествии.
Мыло всё ещё не пенилось, поэтому я сдался. Хороший пот за день всё исправил бы.
Я вышла из ванны и вытерлась простыней.
Джерри вышел на балкон с камерой и снимал на камеру многоквартирный дом, часть которого оторвало танком.
Как только я оделась, Джерри снял свой «Турайя» с зарядки, взял фотоаппарат и поясную сумку. Коридор был по щиколотку залит водой. Моя дверь была открыта. Ковёр был тёмным от крови, а кровати были раздеты. В простыни, должно быть, завернули не слишком счастливую невесту. Я закрыла дверь и заперла её, хотя украсть было нечего.
Когда лифт наконец пришёл, мы оказались в толпе людей, которые вдруг решили, что Палестина, возможно, не самое безопасное место для проживания. У всех были свои сумки. Интересно, где, по их мнению, будет безопаснее?
44
У стойки регистрации царил хаос. Около пятидесяти человек хотели получить деньги обратно и сдать счёт. Джерри пошёл звонить, а я влился в толпу и в конце концов пробрался вперёд. Даже тогда это было похоже на попытку привлечь внимание занятого бармена. Один из парней наконец указал на меня. Это был довольный старый иракец с полным набором одежды Саддама и, вероятно, ещё час назад носивший белую рубашку.