Я подошел и пожал маленькую костлявую руку. «Здравствуйте, меня зовут Ник».
Его зубы идеально смотрелись за широкой улыбкой, глаза были зелёными и ясными. Вблизи его кожа была почти прозрачной; ни единой морщинки. Трудно было определить, сколько ему лет. «Знаю». Всё ещё улыбаясь, он указал на главный вход. «Пойдём?» Его акцент напоминал акцент диктора новостей BBC 1950-х годов.
Когда мы вышли в жару, я увидел «БМВ» с Робом за рулём, его глаза были прикрыты солнцезащитными очками. Мы оба надели солнцезащитные очки. Окна были подняты; я надеялся, что это значит, что в салоне работает кондиционер.
Узбек открыл заднюю дверь и пропустил меня внутрь. Меня обдало прохладным воздухом. Я поднял взгляд прямо перед тем, как моя голова скрылась под крышей, и увидел, что балконные двери снова открыты. На мгновение вспыхнул свет. Джерри был на балконе. Он был профессионалом, понимал опасность, и меня бесило, что он не выполняет приказы.
Босс Роба сел рядом со мной и закрыл дверь. Полуавтоматический пистолет Роба был заткнут под правое бедро. Бронежилета на нём не было. Я видел его перед собой, засунутым в нишу для ног правого пассажира вместе с АК. Возможно, он пытался немного слиться с окружающим миром, пока мы ехали, – хотя это и не сработало бы, если бы он не успел как следует загореть до того, как мы выедем на главную дорогу.
Мне придётся крепко обнять Джерри, когда я вернусь. Насколько я понимал, я мог оказаться на одной из его фотографий, и мне это не нравилось. Никогда раньше не нравилось. Мне даже не нравилось показывать паспорт на иммиграционном контроле.
58
Скучающий местный житель поднял перекладину эшафота, служившую заграждением. Двое австралийских пехотинцев в тени дерева выглядели столь же равнодушными.
Ни слова не прозвучало, пока мы не добрались до главного входа, где нам пришлось ждать колонну танков и бронетехники. Один из танков выглядел так, будто его совсем недавно атаковали. Борт, обращённый к нам, был обожжён до самой башни. «Бергены» и другое снаряжение, прикреплённое снаружи, сгорели дотла, а весь пластик расплавился и прилип к стали.
«Меня зовут Бензил», — сказал он спокойно и тихо.
Я вежливо улыбнулся.
«Пока мы все ждали рейса из Аммана — разве это не ожидание? — Роберт рассказал мне несколько довольно забавных историй из твоей юности в армии». Он наклонился вперёд и похлопал его по плечу. «Правда, Роберт?»
Роб кивнул и улыбнулся в зеркало заднего вида, когда мы повернули направо, чтобы влиться в основной поток. Даже несмотря на пыль, покрывавшую окна, кучка местных жителей невольно оглянулась. Три белых в машине — зрелище не из будней. Неважно, белый ты, чёрный, коричневый или жёлтый, если ты там, где тебе не место, всегда найдётся кто-то, кому интересно, что ты, чёрт возьми, задумал.
Голова Бензила была повернута ко мне, но я не мог разглядеть, куда направлены его глаза за его очками. Обмен любезностями закончен, и он готов перейти к делу. «Роберт объяснил вам ситуацию в нашей стране и то, что мы, как и вы, здесь, чтобы найти господина Нухановича. А теперь я хотел бы рассказать вам остальную часть нашей истории, включая то, какое место в ней занимают господин Нуханович и вы, если хотите. Надеюсь, вы найдете это поучительным, так что, пожалуйста, не сочтите меня снисходительным».
Я подал правильные знаки.
«Спасибо». Он поправил куртку и бронежилет. «Сейчас опасные времена, Ник. То, что происходит сегодня в Ираке, может быть лишь началом эпидемии, которая распространится далеко за пределы Ближнего Востока. Включая мою собственную страну».
Машина замедлила ход, а затем и вовсе остановилась в пробке. Раздались гудки, водители закричали. Девочка лет шести-семи, вся в пыли, шла между такими же запылёнными машинами, умоляя о помощи. Даже в такой чокнутой стране люди всё же умудрились передать ей несколько фотографий Саддама, указывающего на что-то.
Бензил повернул голову и наблюдал, как ребенок идет вдоль колонны машин.
«Вы мусульманин?»
Он улыбнулся, не отрывая взгляда от нищего. «В душе». Он глубоко вздохнул, оглядывая окружавший нас хаос. «Я еврей». Неудивительно, что он здесь не привлекал к себе внимания. Я отбросил мимолетную мысль, что он мог быть братом Нухановича.
«Большинство в моей стране — мусульмане, но их притесняют. Нас всех притесняют», — Бензил повернулся ко мне и опустил ноги. «И, как всегда в таких случаях, страдают простые люди. Спросите Роберта, он знает, что это правда».
Он снова поймал мой взгляд в зеркале заднего вида. «Пока что это просто боевики, которые злятся и пытаются что-то с этим сделать».