Дорога привела нас к окраинам Садра. Ряд мёртвых танков Т-52, стволы которых висели на земле и использовались как верёвки для сушки белья, превратился в трущобы. Обгоревшие корпуса были выкрашены в красный, жёлтый и розовый цвета, а из горшков, где раньше стояли топливные баки, торчали цветы. Женщины готовили еду на кострах, разведённых над решётками двигателя, а дети пинали футбольные мячи о то, что осталось от гусениц.
«Мы можем снять напряженность в регионах, пока туда поступают нефтяные деньги. У Запада не будет причин размещать там войска, и мы сможем жить дальше. Ты понимаешь это, Ник?»
Так и вышло, но я знала, что это ещё не всё. Он ещё не говорил о том, как я вписываюсь.
«Куда мы теперь поедем? К нему?»
Он тихонько рассмеялся и поглубже засунул гамаши. «К сожалению, нет. Я знаю людей, которые с ним общались, и пытался убедить их, что мне нужно его увидеть. Он знает, что я здесь. Я почти два года поддерживал с ним косвенные контакты в Боснии через одного из его посредников в Сараево. Разве не так, Роберт?»
«Нуханович проверяет Бензила на прочность, Ник. В Боснии он работает только через парня по имени Рамзи Салкич. Помнишь ту большую старую мечеть в турецком районе? Газзера что-то там, знаешь?»
Я кивнул, но, как и он, не смог вспомнить имя.
«Салкич почти живёт там. Там мы с ним и встречаемся. Но Бензил не может войти в мечеть. Его почуют. Поэтому я иду. Теперь я отлично читаю молитвы». Он был очень горд собой.
Бензил посмотрел на меня поверх своих тёмных очков. «Но теперь я боюсь, что господин Нуханович, возможно, уже уехал в Сараево, раньше, чем ожидалось».
Мы пробирались через рынок, где продавались автозапчасти, американская форма, оружие и некоторые лекарства, которые должны были быть в детской больнице, которую они посетили утром. Повсюду виднелись остовы иракских военных грузовиков, а также искореженные останки какого-то «Хаммера» и сгоревшей ББМ.
«Надеюсь, мы встретимся. Я знаю, что смогу убедить его, что это правильное решение. Он — мишень для очень многих людей. Запад хочет его смерти, потому что он может объединить мусульман, корпорации — из-за бойкотов, фундаменталисты — потому что он проповедует ложное послание». Он кивнул в сторону толпы на рынке. «Некоторые из его врагов здесь, по ту сторону этого стекла».
Он снял свои каски и прислонился к двери. «Я уже достаточно рассказал о нашей ситуации. Но что насчёт тебя, Ник, каково твоё место в этой истории? Хотел бы ты стать частью чего-то другого? Хотел бы ты поучаствовать в сохранении его жизни?»
Вскоре рынок остался позади. Мы мчались по тёмным, безлюдным улицам, и Роб включил свет.
Теперь они оба молчали. Я не знал, было ли это оттого, что мы почти пришли, или они давали мне время подумать.
Бензил, должно быть, прочитал мои мысли – или это было видно по моему лицу? «Не нужно торопиться с решением, Ник. У нас есть время».
Раздался тяжёлый, глухой стук. Передняя часть машины поднялась. Лобовое стекло разбилось. Машина подпрыгнула и завалилась вправо, а затем отскочила обратно. Пули обрушились на кузов, пробивая сталь.
Роб бросился к нише для ног, пытаясь выхватить АК. Две пули ударили его в шею, обдав внутренности кровью. Голова свесилась с плеч, удерживаемая лишь несколькими связками.
Я толкнул дверь и выехал на дорогу. На меня посыпались осколки стекла. Из машины брызнул бензин, когда новые тяжёлые пули АК калибра 7,62 мм пронзили металл.
Я обернулся, пытаясь схватить Бензила, но опоздал. Он сполз в подножье. Пули сыпались градом. Я пригнулся, побежал обратно к перекрёстку, повернул направо и перепрыгнул через забор. Я приземлился в саду.
60
Дети кричали. Собаки лаяли. Ноги двигались не так быстро, как хотелось бы моей голове. Было такое ощущение, будто я бегу по грязи.
Увидев меня, люди выглядывали из окон и кричали: «Американец! Американец!» Две женщины запели индейскую песню.
Пока я бежал по узкому переулку между двумя высокими шлакоблочными стенами, рядом с машиной раздалось несколько длинных очередей. Арабские крики эхом разносились позади меня. Прорвало водопроводную трубу, земля покрылась скользкой грязью, и я потерял равновесие. Я споткнулся о кучу гниющего мусора и упал лицом вниз. Встав на четвереньки, чтобы продвинуться вперёд и подняться, я увидел свет фар, мелькающий взад и вперёд примерно в семидесяти метрах впереди. Мне хотелось только добраться туда и повернуть, неважно в какую сторону – лишь бы уйти из поля зрения и огня.