Новый Папа повернулся к молодой женщине рядом с ним.
«Генерал, вы знакомы с Лилианой? Министерство внутренних дел?»
«О, да, пожалуй». Коричневый льняной брючный костюм Лилианы, должно быть, обошёлся ей в кругленькую сумму на Пятой авеню, и, по мнению генерала, он стоил каждого пенни. Я так и представлял, как он поглядывает на неё поверх подноса «Ферреро Роше» на коктейльной вечеринке у посла.
«Вы из СФОР, генерал?»
«Военный советник Пэдди, за мои грехи».
Неудивительно, что мирный процесс был похож на пробирание сквозь патоку.
«Мне кажется, что захватами занимаются только британцы», — сказала Лилиана с застенчивой улыбкой. «Вы так хорошо в этом преуспеваете, почему же вы до сих пор не захватили Карадича?»
Генерал усмехнулся. «Этих ребят, знаете ли, чертовски трудно вычислить. Вечно в движении. Но, может быть, это и неплохо, дорогая. Лучше не начинать с самого неудобоваримого блюда в меню. Выбери что-нибудь лёгкое для начала, а?»
Я снова переключил внимание на Джерри: его взгляд все еще не отрывался от другой стороны подиума.
65
Понедельник, 13 октября 2003 года. Автобус с шипением остановился у терминала, и мы все вышли. Толпа, включая Джерри и меня, двинулась к единственной открытой стойке паспортного контроля. Генерал и его дружки с синими дипломатическими паспортами прошли прямиком через проход дипломатов и СФОР. Я надеялся, что его багаж всё ещё в Обераммергау.
Когда мы встали в очередь, мои глаза начали слипаться; казалось, будто их обмазали песком. Дорога была долгой. Дорога из Багдада в Турцию прошла нормально, если не считать того момента, когда наш регулировщик попытался обогнать американскую бронетехнику. Он понял свою ошибку, получив три предупредительных выстрела в капот.
В аэропорту Стамбула я выбросил набор для сушки белья, купил новую одежду и убрался, пока Джерри звонил своему источнику и в «Sunday Telegraph», чтобы объяснить изменение планов. Мы слетали в Вену, а потом сделали пересадку здесь. Карте Джерри сильно навредили, но газета собиралась вернуть ему деньги, так что какого хрена?
Проехав через терминал, мы стали искать такси. Какой-то старик нарисовал новенький красный Vauxhall Vectra, стоявший в очереди метрах в пятидесяти слева от нас. Когда он выехал из первых рядов, водители позади продвинулись на три-четыре метра вперёд, не заводя двигатель, толкая стойку окна и управляя рулём через открытое окно. После многих лет военного дефицита старые привычки не давали покоя.
«Вектра» подъехала, и за рулём сидел самый крупный мужчина в мире. В этой глуши все они были крупными; должно быть, в воде что-то было. Он выскочил из машины, чтобы поправить дворник и похвастаться своей короткой стрижкой и чёрной кожаной курткой-бомбер; здесь это тоже была любимая куртка. Большинство парней в Сараево выглядели так, будто им место в русской мафии. Возможно, теперь они ею и являются.
У боснийцев была своя валюта – конвертируемая марка. В Вене нам её не удалось раздобыть, поэтому мы договорились: тринадцать евро за поездку в отель – гораздо больше, чем стоила поездка в восемь тысяч. Во время войны все хотели дойчмарки. Теперь же – евро. Похоже, это был единственный регион в мире, где доллар не вызывал особого беспокойства.
Джастин Тимберлейк развлекался, пока мы направлялись в отель. Взгляд Джерри, казалось, был прикован к горам, окружавшим нас с обеих сторон. Сейчас они напоминали сцену из фильма «Звуки музыки», но десять лет назад сербы использовали их, чтобы разбомбить город до основания.
Сараево лежало в широкой долине, по форме напоминавшей столовую ложку с отрезанной ручкой, совсем рядом с взлетно-посадочной полосой аэропорта. Посреди него протекала быстрая река Миляцка. До того, как война разорвала его на части, город, вероятно, был прекрасен: путеводители рассказывали о современных высотных башнях, соседствующих с элегантными австро-венгерскими особняками, которые, в свою очередь, подступали к османскому сердцу города. Но это было целую вечность назад. Сербы, или агрессоры, как их здесь называли, осаждали город с мая 1992-го по февраль 1996-го. В некоторых районах линия фронта проходила внутри города, две армии разделяла всего лишь стена дома. Сербы убили более десяти тысяч человек в ходе самой долгой осады в истории.
Дома напротив аэропорта всё ещё стояли; некоторые были заново оштукатурены, но многие выглядели так, словно принадлежали Берлину конца Второй мировой войны. Таксист то и дело поглядывал на Джерри в зеркало заднего вида.