В этот раз всё было как на ярмарке. Казалось, все друг друга знали. Продавец Корана появился в дверях и провёл ещё более масштабный обход, чем в прошлый раз.
Джерри осматривал головы людей, заходящих в мужской туалет. «Те, у кого плоская крыша, останутся снаружи».
Я посмотрел направо. Они были не во дворе, а на улице, болтали и курили.
Через несколько мгновений человек, которого я принял за Салкика, вошёл во двор через врата святилища. Он, казалось, настороженно оглядывался по сторонам.
«Ты собираешься снова к нему подойти? Хочешь, чтобы я это сделал?»
Я покачал головой. «Мы зайдём внутрь. Мы помолимся вместе с ним».
«Блядь, знаешь, что делать?»
На этот раз Салкич скрылся в туалете. Он должен был выйти через несколько минут: Тахара не заставила себя долго ждать. Процедура следующая: руки, рот, нос, лицо, предплечья, мокрые руки от головы к затылку, ушам. А потом, когда ноги услышат хорошие новости, ты готов к действию. И не всегда это должна быть вода. В пустынях Аллах разрешает использовать песок.
«Конечно, я знаю, что делать, но не знаю, что сказать. Ты напеваешь, я сыграю».
Салкич вышел с туфлями в руках и шлепанцами на ногах и направился к толпе стоящих на коленях мужчин.
Я посмотрел на часы. Было ровно четыре тридцать.
Мы ждали, пока Салкик разуется и поднимется по каменным ступеням. Джерри несколько раз косо посмотрел на нас, пока мы следовали за ним и снимали ботинки, но, по крайней мере, он знал, что делает, как только мы вошли.
Приглушённые звуки в автокафе сменились низким, всепроникающим гулом людей, обращающихся к Богу. В молитвах мусульман нет посредников, нет викария или священника, обладающих исключительным доступом к номеру мобильного телефона Бога. Ислам предлагает верующему прямую линию связи с его создателем.
Салкич устроился на одном из ковров справа, примерно на полпути от ряда верующих, совершающих намаз.
Некоторые стояли с поднятыми ладонями; некоторые уже совершали земные поклоны; другие стояли на коленях, прижавшись лбом и носом к полу. Некоторые вслух обращались к Аллаху; другие тихо бормотали про себя.
Салкич стоял спиной к нам, расставив руки по обе стороны головы. Это была первая стадия Салаха, я это знал. Большинство ребят вокруг него уже были в деле.
Я скомкал салфетку в руке и опустился на колени справа от Салкича; Джерри сделал то же самое слева. Он посмотрел на нас обоих, но не выглядел обеспокоенным: он просто продолжал молиться. Он был очень хорошо одет. Рубашка выглядела итальянской и дорогой, как и шёлковый галстук и пиджак.
Ладони Джерри поднялись к голове. Салкич закончил свою речь и опустил руки по бокам. Я последовал его примеру и заговорил с ним, понизив голос. «Мы пытались связаться с Хасаном Нухановичем в Багдаде». Я проверил, доходит ли до него его голос. «Я был с евреем Бензилом, когда его убили. Нуханович знал, что он в городе – знает ли он, что тот мёртв?»
Салкич поклонился и пробормотал ещё несколько слов Аллаху. Его зелёные глаза слегка прищурились; он старался сделать вид, будто мои слова ничего ему не значат. Но мои слова достигли цели. Он знал Бензила: мы нашли нужного человека.
«Скажи ему, что нам нужно увидеть его как можно скорее». Я повернулся к нему, когда он выпрямился. «Скажи ему, что я был на цементном заводе. Я всё видел, даже что случилось с девушками после его ухода. Он знает, что они что-то припрятали? Я видел, что случилось».
Джерри наклонился вперед и бросил на меня вопросительный взгляд, пока я сунул комок салфетки в карман Салкича.
«Вот где мы сейчас. Нет времени проверять нашу преданность — за нами гонятся работорговцы. Возможно, нам придётся быстро покинуть город».
Салкич молча опустился на колени, а затем пробормотал в ковер: «Возвращайся в свой отель и жди».
Оставаться не было смысла: я уже сказал то, что хотел сказать. Несколько человек сердито посмотрели на меня, когда я потихоньку вышел, но большинство были слишком заняты своими делами, чтобы обращать на них внимание.
Плоские крыши тоже были здесь, у бокового входа, которым мы воспользовались ранее днём. Они, должно быть, всё видели. Чёрт с ним, ну и что? У меня и так было более чем достаточно поводов для беспокойства. Что бы он ни сказал, Салкич, привратник, либо передаст сообщение, либо нет. Я не мог это контролировать. А если Нуханович получит моё сообщение, он либо скажет «да», либо «нет». И это я тоже не мог контролировать.
Скоро я это узнаю. Если Салкич не справится со своей задачей, или справится, а Нуханович не захочет играть, то придётся долго и нудно преследовать Салкича, обманывать его или угрожать ему, чтобы узнать, где его босс. Чёрт возьми, я не зря сюда пришёл.