– А если это не так? – пытался я сопротивляться. – Что она может знать о действии восемьсот пятого?
– Не будь дураком, Андрей. Или хотя бы не притворяйся. Зяма брал с собой журналы с нашими исследованиями, и мы ему расписывали все в деталях, как пятикласснику. Он же ни черта не понимает в химии. К отчетам прилагались фармацевтические исследования. Три раза в неделю он ночевал у Оксаны. Она могла видеть все наши документы. Даже если ни черта не понимала в них, то знала, чем кончится применение нашего зелья. И если помнишь, газету я передал тебе вчера. Некролог появился в утреннем выпуске. Они еще на поезд не сели. Некролог стал сигналом. Сработало. Надо действовать. И она сделала то, что от нее требовалось.
– Не вижу мотива, – покачал я головой. – Ты очень трезво рассуждаешь. Грамотно. Но в твоей истории я не вижу смысла. Смерть Зямы, как и нам с тобой, ей не нужна. Мы ничего не получим взамен. Лучше нам не станет. Просто мы сможем вести наши разработки не так открыто и откровенно. Если вообще нас здесь оставят, а не выставят на улицу. Без лаборатории мы беспомощны. Нам нужны дорогостоящие приборы, опыты и грамотный обзор информации. Оксану тоже вышибут за дверь. Она ноль.
– Ладно, Андрей. Мой последний аргумент. Я ездил с Зямой в командировку. За пять лет Оксана лишь дважды жила в отдельном номере. Просто для них не нашли апартаментов. Но они постоянно ходили друг к другу по поводу и без и никогда не запирались. Даже ночью. Мало того что она не зашла к нему перед рестораном, но когда нашли его мертвым, номер был заперт изнутри. А теперь элементарный расчет. Если Зяма выпил раствор в ресторане поздно вечером, то его действие он оценил лишь через два часа. Онемение мышц – первый этап. В эту минуту он понимает, что с ним произошло, но встать уже не может. И никаких сердечных лекарств Зяма с собой не возил. Все просто. Оксана создавала антураж. Она зашла в открытый номер и заперла его изнутри. Беспомощный Зяма мешком валялся на кровати. Это она поставила пузырьки с лекарствами на стол, а потом вышла на балкон и через перила перелезла в свой номер. Вот почему она не зашла к нему в номер утром, а отправилась в ресторан в гордом одиночестве. Какие тебе еще нужны доказательства?
– Ты очень убедителен, Кеша. Железная логика. Если все так, как ты рассказал, то надо понять, чью волю она исполняла. Оксана – девушка смелая. Она может пойти на отчаянный шаг. Но не от дури, а с определенной целью. И ей нужны гарантии. Но на что она могла клюнуть, когда имела всё, что хотела? Квартира, деньги, бриллианты, работа и плюс любовник для души. Это я про себя.
– Сейчас, Андрюша, мы не ответим на эти вопросы. Нужно время. Вряд ли с приходом нового шефа ее положение изменится. Она останется в обойме с определенными улучшениями. И знала об этом и раньше. Убийство Зямы готовилось давно. Ждали сигнала. Он прозвучал. Некролог в газете. Испытания прошли с успехом. Пора. Вот почему им дали разные номера. Вот почему у нее в сумочке появились сердечные лекарства. Дальше эту тему развивать бесполезно. Мы можем только ждать.
Белухин выбросил свой пятый окурок в урну и вышел из курилки.
Логика моего руководителя казалась железной. Можно поверить, будто события именно так и происходили. Никто Оксану ни в чём не заподозрит. Начать надо с того, что факт убийства недоказуем. Наши разработки засекречены. Мы специализировались на выпуске психотропных средств и выполняли государственный заказ, имеющий гриф «секретно». Нас опекали и охраняли. Заказчики нас боготворили. Проверки не обнаружили никаких нарушений. Их не было. Талант Зямы как менеджера не нуждался в критике, а хитрость и гениальные способности бывшего мента Гальперина поражали воображение. Он мог достать лунный камень, если бы тот понадобился. И не что-то фантастическое, а настоящий булыжник с поверхности Луны. Один из двоих ушел. Гальперин жив и здоров. Я уже говорил о том, что был единственным собутыльником Гальперина. И то только потому, что мы не нуждались друг в друге. Каждый занимался своим делом. Нас объединяли независимость и свобода. Со своей ленью я завидовал энергичности Ильи. Он же восхищался моими научными открытиями, которыми я никогда не хвастался. Просто забывал о работе, покидая институт. Всегда и везде я чувствовал себя в своей тарелке, а к людям относился одинаково. У меня не было идолов. Ни друзей, ни врагов. И такая жизнь в подвешенном состоянии, когда ты еще не на небесах, но уже оторвался от земли, меня устраивала.
Я дождался Гальперина в машине и окликнул его. Солидный, высокий, сильный, он подошел ко мне и улыбнулся:
– Привет, Андрей. Дела все сделал. Послезавтра его привезут. И с кладбищем все проблемы решил. Единственное, что я не смог сделать, так это позвонить его жене. Послал к ней курьера.
– Тяпнем по рюмашке. Что-то у меня на душе кошки скребут.
Он почесал свой выбритый подбородок, потом махнул рукой и сел в мою машину.
Мы оба любили итальянскую кухню, и я поехал в знакомый ресторанчик, где мы часто бывали. Там никогда не было толкотни и в лучшем случае набиралась четверть зала.
Мы устроились за дальним столиком, заказали себе мартини с джином и оливками и легкие салаты.
– Неужели смерть Зямы тебя выбила из седла? – спросил Гальперин.
– Нет, конечно. Но я консерватор. Не люблю резких переходов. Люблю гладкое течение. Ты веришь в то, что его убила Оксана?
– В этом нетрудно убедиться. Если она привезет документацию назад, значит, это ее рук дело. Если нет – ее подставили, но сделали это очень грамотно. В любом случае следствие касается только нас, и никого больше. Для остального мира Зиновий Карлович умер от инфаркта.
– А это следствие нужно?
– Конечно. Оно будет определять нашу политику. Тебе пора бы кое-что узнать. Зяма поехал в Омск для продажи формулы восемьсот пятого препарата со всеми разработками. Обычная общая тетрадь стоимостью пять миллионов долларов. Покупатели – люди нечистоплотные. Таким нельзя давать в руки оружие. Они полмира отправят на тот свет. Хочу сразу оговориться. Были и другие покупатели. Более солидные и надежные, но они требовали от Зямы полного отказа от дальнейших разработок. Давить на него было бесполезно. В нашем институте работает сорок семь лабораторий, и каждая состоит из специалистов высокого класса. Найти гения, создавшего препарат, невозможно. Зяма решил отказаться от восемьсот пятого индекса, но на его основе создать более качественный продукт. Эту идею он унес с собой в могилу. Но произошла утечка. Заказчики узнали о встрече Зямы с покупателями в Омске. Тетрадка попала бы в руки тех, кто мог ею неправильно воспользоваться. Ему помешали совершить опрометчивый шаг. И конечно, Оксана здесь сыграла главную роль. Следующий вопрос. Если она не привезет документы, значит, Зяма продал проект. Но если привезет, то кому отдаст? Вернет в институт или сдаст заказчикам? От таких денег никто не откажется. О суммах можно говорить абстрактно. На жизнь ей хватит. А главная фишка заключается в том, что Оксана уверена, будто мы – институт – не знаем о целях поездки Зямы в Омск. Один из бывших покупателей продал мне всю информацию о предстоящих торгах. Я его не знаю, но эти люди имеют силу и власть. Меня предупредили, что сотни людей не позволят провести эту сделку. Они хотят получать чистый товар из первых рук, а не путаться с отребьем, которое за фикцию взвинтит цены. Таков их приговор. К убийцам следствие нас не приведет. Просто мы сможем понять, кто выиграл в этой схватке.
– Оксана в такой ситуации не выживет.
Илья пожал плечами.
– Даже думать о ней не хочу. Девчонка сделала свой выбор. Теперь важно не переходить на личности. Она оплошала, и ей конец.
Мысль о том, что я стал дублером Оксаны, выглядела смехотворной. Мало того, толкнуть меня на умышленное убийство не мог ни один человек, кроме женщины, в которую я безумно влюбился. Но она этого не делала. Инициатива исходила от меня. Идея тоже принадлежит мне. Допустим, что наше с Леной знакомство в баре было подстроено. Я человек резкий и даже буйный, если на моих глазах происходит произвол. Тут все точно выверено. Но я не собирался везти ее к себе домой. Мне просто хотелось выпить, и я подцепил собутыльника. Это потом в моих глазах начали меняться краски. Цепь случайностей не могла привести к этому. На следующий день Лена ушла. На этом всё. Сказка закончилась. Может, я бы и сорвался, но дня через два или три. Нет, черт во мне не спал. Я сам к ней поехал и только потом принял решение.