Старуха не показывалась. Бените некогда было искать ее по дому, возможно, старая Минна вышла с ребенком погулять на дорогу, по которой гоняли скот. Собственно говоря, Бените некогда было даже думать об этом — она поставила вариться суп, приготовила свиньям болтушку, сбегала за огород на отаву и переставила подальше колышек, к которому был привязан бык Мадис. Уже подошло время и обеденной дойки. Повязав на голову платок, Бенита вдруг вспомнила, что забыла утром открыть на чердаке окна. Этак Йоссин табак, сушившийся на длинных веревках, может, чего доброго, сгнить. Недоставало еще этой неприятности!
На чердаке, который, собственно, был недостроенной мансардой, Бенита разровняла листья табака и распахнула окно, выходившее во двор. Она глубоко вздохнула. Хутор с его окрестностями показался ей неожиданно красивым. Радовали глаз не только постройки, находившиеся в образцовом порядке. Как символ хорошо налаженного хозяйства, за хлевом, частично скрытый изгородью, стоял, выпятив свои желтоватые бока, стог соломы. Радовали и ограды вокруг пастбищ — благодаря стараниям отца Каарела даже колючая проволока на них была туго натянута. Правда, за лето дорога, по которой гоняли скот, и площадка перед воротами хлева оказались изрыты копытами и превратились в грязное месиво. Бенита решила, что после того, как они закончат уборку картофеля, надо будет привезти с реки возов десять гравия и засыпать им дорогу. Ждали своей очереди и другие более мелкие дела — надо было починить подъезд к амбару, где недавно отошла одна доска — чуть оступишься и можно провалиться сквозь настил и поцарапать ногу. Следовало залатать крышу конюшни, скосить траву под яблонями, чтобы по утрам, собирая паданцы, не шлепать по росе. Но все эти работы казались Бените посильными, и на какой-то миг ею овладело приятное чувство удовлетворения. Они с отцом все-таки управлялись с хутором и сумели достаточно разумно установить очередность работ.
Бенита старалась еще больше разжечь в себе чувство восхищения собой. Ей было совершенно необходимо поднять настроение после того, как она прирезала Купидона.
Несмотря на войну, хутор Рихва твердо стоял на ногах. Вся семья жива-здорова — с тех пор, как Йоссь бежал из немецкой армии домой и поселился в сарае, Бениту не терзали душевные муки.
Бенита перевела взгляд от построек и пастбищ вдаль, на петляющую ленту реки и расстилающийся за ней лес в буйстве осенних красок, и вдруг заметила молодую пару. Желтое одеяло сверкало на зеленом поле. Девушка лежала, парень сидел возле нее. А может быть, и наоборот — отсюда, издалека, кто разберет.
Смягченная только что пережитым чувством удовлетворения Бенита решила, что после дойки отнесет парню и девушке чего-нибудь поесть — как долго они этак будут глядеть друг на друга на голодный желудок.
енита вышла из-за ольшаника так неожиданно, что парень, лежавший на желтом одеяле, испуганно вскочил. Девушка, по-видимому, дремала, положив руку под голову. Пунцовые от природы щеки парня потемнели еще больше, и по всему его лицу до самых корней волос разлилась краска. Юноша постарался встать так, чтобы заслонить девушку от взгляда хозяйки.
Однако Бенита успела заметить, что «мельничиха» за этот промежуток времени до неузнаваемости изменилась. «Теперь понятно, почему у нее было такое неестественное, точно окаменевшее лицо», — подумала Бенита. Сейчас, когда с лица исчез белый слой, а с головы был снят платок, закрывавший волосы, не оставалось никакого сомнения, что девушка эта — цыганка.
Бенита, которой почти не приходилось сталкиваться с цыганами, подошла поближе и с любопытством остановилась у края желтого одеяла. У девушки были длинные, словно у жеребенка, ресницы, на маленьких мочках ушей висели нанизанные на нитку ягоды рябины. Остальное показалось Бените мало привлекательным — ей не нравились чересчур сочные губы девушки и немного крючковатый нос.